«Я служу больным, а не заведующей!»

Далеко не у всякого врача семейный фотоальбом бывает наполнен совместными снимками с пациентами

Все-таки старинные фотографии имеют удивительное свойство: люди, запечатленные на них, кажутся по-особому красивыми. Смотришь на дореволюционное семейное фото: выправка мужа, осанка жены, серьезные лица детей – по всем признакам семья царского офицера, аристократы. А на самом деле – лесник с супругой и детьми. В чем причина? Обаяние эпохи, не иначе…Или вот фотография красавицы, похожей на актрису 40 – 50-х: небрежная поза, разворот плеч, характерный для кино-звезд той поры. Это Ольга Ивановна Орлик 60 лет назад. Врач, открывшая первое на Дальнем Востоке отделение нейрохирургии.У Ольги Ивановны два альбома, плотно заполненных фотографиями, и еще несколько отдельных папок, где каждый снимок – отражение ушедшего века. Детство в Благовещенске в окружении большой, дружной семьи: это Ольгины родители и старшие сестры и братья. Учеба в Хабаровском мединституте: Ольга и две ее сокурсницы. Ленинградская ординатура: мальчик рядом с Ольгой – ее пациент («Специально нашел меня и повел фотографироваться!»)...Свою жизнь доктор Орлик вспоминает строго в хронологическом порядке. Это и хорошо – нет путаницы в событиях, и плохо – за строгим порядком дат сложно разглядеть эмоции…А я хочу в деревню!Она окончила медицинский институт в 1944-м. Даже в те голодные военные годы выпускники вузов старались на распределении выбирать города – чем крупнее, тем лучше. Поэтому распредкомиссия очень сильно удивилась, когда Ольга Орлик изъявила желание работать в деревне. А желание это объяснялось просто: она была уверена, что там, ближе к земле, жизнь более сытная, а ей нужно было помочь родным.Добиралась она до своей деревни в Курганской области долго и чем ближе подъезжала, тем отчетливее понимала: сытной жизни и в деревнях нет. Взгляд врача постоянно выхватывал среди местных жителей детей с характерными рахитичными животами. Село Половинное, куда распределили Ольгу, как и десятки тысяч других сел и деревень, в те годы жило под лозунгом «Все для фронта, все для Победы!». Сдавали государству практически все продукты, даже молоко с личных подворий…Тогдашняя деревенская больничка включала в себя стационар на десять коек, которым ведал фельдшер Филимонов с характерным красным носом, выдававшим в нем любителя выпить, амбулаторию и родильный дом. Вот во главе всего этого медицинского хозяйства и встала молоденькая докторша.Маму со старшей сестрой она к себе все-таки позже перетянула. Те разбили огород, обзавелись каким-никаким хозяйством. В общем, жизнь начала постепенно налаживаться... Но Ольга-то с детства мечтала быть хирургом. И тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Однажды в ее врачебной практике произошел случай, который радикально изменил ее дальнейшую жизнь. Одна из колхозниц из соседней деревушки обратилась к ней с жалобами на боли в животе. Ольга Ивановна диагностировала кишечную непроходимость. Нужна была операция, а хирурга нет ни в их больничке, ни в райцентре. Вызвали из области, но тут как назло непогода. А от областного центра до отдаленного села в курганской степи на границе с Казахстаном – 90 с лишним километров. – В общем, женщина умерла. А ведь это была великая труженица, – с горечью говорит Ольга Ивановна. На следующий день она написала письмо в министерство здравоохранения с просьбой направить ее на хирургические курсы с практикой. Просьбу доктора Орлик удовлетворили, и она уехала на учебу в Москву.Трудностями с толку не собьешьА знаете, как она попала во Владивосток? Министра упросила! К тому времени, когда Ольга заканчивала свое «хирургическое» повышение квалификации, вся ее семья перебралась в столицу Приморья. Соседка по комнате в общежитии – украинка, которая почему-то мечтала переехать на Сахалин, подговорила ее отправиться к самому министру. Отправились и даже на прием попали. А после – и на Дальний Восток…Сказать, что Владивосток ее ждал, – солгать. Это она несколько лет прождала свою должность в краевой больнице, ведя пока прием во Фрунзенской районной поликлинике. Зато когда пригласили в больницу, так сразу в травматологическое отделение. А Ольга Ивановна, надо заметить, миниатюрная, хрупкая женщина – и вот, поди ж ты, травматолог... Впрочем, работа в «травме» длилась недолго: в 1951-м в Ленинградском нейрохирургическом институте имени Поленова открылась трехлетняя ординатура. От Приморья учиться отправили Ольгу Орлик. До этого ни в крае, ни на всем Дальнем Востоке нейрохирургов не было вообще. С проблемами справлялись невропатологи, хирурги, а в особо серьезных ситуациях больных отправляли на запад либо приглашали столичных специалистов. К слову, если б не порядочность доктора Орлик, нейрохирургов у нас не было бы и дольше: по окончании ординатуры преподаватели настойчиво приглашали ее остаться в Ленинграде.– Так ведь меня же ждали! – недоумевает Ольга Ивановна в ответ на мое непонимание: почему не осталась?О пользе грамотного шантажаЗа неимением организованной нейрохирургической службы больных, поступавших с опухолью головного или спинного мозга, с тяжелыми травмами, направляли в неврологическое отделение. Ольга Ивановна диагностировала их и, если была необходимость в операции, шла на поклон к заведующим хирургическими отделениями (их было два – мужское и женское). Почему на поклон? Да потому что, как правило, мест в отделениях не было и приходилось уговаривать заведующих, чтобы те пустили на свою территорию провести операцию. Через десять лет ее терпение закончилось, и она решилась на шантаж. Ну как шантаж… Захватив пачку трубочного табака, который крайне уважал тогдашний главврач, Ольга Ивановна пришла к нему и рассказала, что ее настойчиво зовут в Хабаровск, и не просто зовут, а обещают и квартирой обеспечить (своего жилья на тот момент у нее тоже не было, все эти годы жила у сестры), и отделение собираются открыть. «Наверное, я соглашусь», – подвела итог Ольга Ивановна. Шантаж удался частично: ей выделили квартиру. Во «врачебном» доме на улице Геологов (ныне Прапорщика Комарова) – без удобств, с туалетом и колонкой на улице, зато отдельную, свою собственную, двухкомнатную!– Заселилась, а в квартире пусто, ни кастрюль, ни мебели. И пошла я покупать письменный стол…– Почему письменный стол, а не кровать?– Так диссертацию нужно было на чем-то писать!К слову, тот самый стол со столешницей, по тогдашней моде обтянутой дерматином, до сих пор стоит у нее в спальне...А отделение открыл уже другой главврач – Борис Михайлович Костин. Вступив в должность, новый руководитель приглашал докторов знакомиться, вызвал и нейрохирурга.– Вызывает и начинает излагать мне свою биографию, – рассказывает Ольга Ивановна. – А я ему: мне ваша автобиография совсем не нужна, мне отделение нужно. А он мне: будет тебе отделение! И действительно, выделили нам первый этаж в здании напротив приемного покоя…Без общения нет излеченияТяжело быть единственным специалистом не то что на город – на край. Брать на себя ответственность за жизни пациентов, не имея возможности с кем-либо ее разделить. В особо тяжелых случаях, если не была уверена в собственных силах, Ольга Ивановна вызывала специалистов из Ленинграда или Москвы. Хотя результат этого выбора порой ложился на ее плечи виной. Она помнит десятилетнего мальчика Мишу с гидроцефалией. Чтобы его прооперировать, она пригласила доктора из Ленинграда. А ведь мальчишка просил ее, ходил за ней хвостиком…– Он плакал: «Ольга Ивановна, пожалуйста, давайте вы меня будете оперировать. Вот вы дядю Сережу прооперировали, и он выздоровел. И я тоже хочу жить…» Во время операции, которую вел ленинградский хирург, у Миши случился острый отек мозга, он умер прямо на столе. К сожалению, этот случай был не единственным, когда приходила запоздалая мысль: лучше бы я сама. – Нашу работу усложняло и то, что для критических ситуаций не было препаратов. Да что там, у нас службы реанимации не было! Мы операции делали под местным наркозом. Манипуляций с мозгом пациент, конечно, не ощущал, но ведь до него, до мозга, еще добраться нужно было, а вот сам процесс вскрытия черепной коробки – он был весьма чувствителен…А представляете, какая была диагностика? Единственное, чем могла помочь техника, – это рентгеновский снимок. Никакого тебе УЗИ или компьютерной томографии... – Выходили только на симптоматике, жалобах больного да на том, что руками нащупаем, – вспоминает Ольга Ивановна. – Характер опухоли определяли визуально. А сейчас вместо общения с врачом компьютер диагностирует. Техника – это, конечно, замечательно, но как же без общения?!Это негодование понятно тем, кто знает Ольгу Ивановну лично. Помните, я рассказывала про ее фотоархив? Знаете, чем он меня еще поразил? Там фото многочисленных родственников щедро перемешаны со снимками столь же многочисленных пациентов. И не только пациентов, но и их родных: вот дочка ее больного, родители ее больной, которые впоследствии стали ее друзьями... – Я ее в детстве лечила, – кивает Ольга Ивановна на фотографию молодой женщины. – У нее отец военный, его в другой город перевели. Но она недавно (понятие «недавно» для Ольги Ивановны с высоты ее возраста не имеет привычных временных рамок) к подругам приезжала. Заходила…Отдельное место в альбомах Ольги Ивановны занимают ее ученики. Особое – Валера Орлов.– Он меня спрашивал: «Ольга Ивановна, правда я на Муслима Магомаева похож?» – вспоминает Ольга Ивановна, разглядывая пожелтевшую фотографию молодого парня. И выносит запоздалый вердикт: нет, не похож…Валерий Константинович Орлов, профессор, ведущий нейрохирург и Советского Союза, и России… Они вместе кафедру во Владивостоке открывали. Она его для местной нейрохирургии готовила. И она же впоследствии уговорила ректора отпустить парня к семье в Москву, когда там у него родился ребенок. Коллеги, которым повезло работать с Валерием Константиновичем здесь, вспоминают его трепетное отношение к больным. Он к своим тяжелым пациентам – детям приходил вечером, чтобы самому сделать внутривенный укол. Это тоже школа Ольги Ивановны…– Она нас научила любить людей, понимать их. Относиться к ним, как к своим родным, – рассказывает один из ее учеников, известный в городе и крае врач Юрий Абрамович Селютин.Врач остается врачомС другим учеником связано и одно из самых больших разочарований в жизни доктора Орлик. За два года до пенсии Ольга Ивановна передала отделение, казалось, в надежные руки своего ученика с надеждой остаться здесь в должности консультанта. Увы, новый завотделением от ее услуг отказался. И осталась Ольга Ивановна без работы.– Месяц сидела дома, и никто из тех, кому я помогала в работе или с квартирой, не позвонил, не поинтересовался, как у меня дела, – вспоминает Ольга Ивановна. Прошли десятилетия, а боль в голосе по-прежнему слышна. – Но жить-то как-то нужно. Спасибо соседка, бывшая однокурсница, помогла устроиться в поликлинику, все в ту же Фрунзенскую...Бескорыстный, порядочный человек, не подчиняющийся законам власти, учивший тому, что доктор всегда должен оставаться доктором, даже если он занимает пост главврача, – такова характеристика Ольги Ивановны, которую дали ее ученики. В последние годы работы у нее случился конфликт с руководством. Поводом стало то, что пациентку-фронтовичку администрация поликлиники не желала отправлять на комиссию для определения инвалидности.– Я служу больным, а не заведующей, – отрезала тогда доктор Орлик, отказавшись исполнять указание руководства даже под угрозой увольнения. Между прочим, до пенсии ей оставалось всего полгода...Недавно, 29 июля, Ольге Ивановне исполнилось 95 лет. Как-то ей позвонила одна из бывших коллег.– Не отвлекайте меня – я окно мою, – заявила ей Орлик. Дай бог нам всем в 95 лет иметь возможность мыть свои окна! Старость ведь одна не приходит, к ней в компаньонки напрашиваются бесконечные болячки, деменция. А тут – критичный ум, крепкая память, физическая активность, пусть и относительная.– Как вам удалось сохранить бодрость духа?– А я к жизни с юмором отношусь. Во всех своих неприятностях ищу смешное. Чего и вам желаю. А еще я Бога прошу: Господи милостивый, помоги мне благородно покинуть этот свет…