«На Новый год загадала, что выйду замуж за француза»

К 47 годам Ольга имела биографию, как у большинства наших женщин. С мужем разведена, дочь выросла, появился внук, зарплату в начале 2000-х выплачивали нерегулярно...

В 47 лет Ольга уволилась и стала работать няней в семьях так называемых новых русских, нянчила и собственного внука, чтобы дочь пошла работать.

- Так я плесневела, казалось, жизнь закончилась, - вспоминает Ольга.

Мы сидим в центре Минска за чашкой кофе, естественно, во французской кофейне. Ольга и ее муж Рено Гримберг каждое лето приезжают в Беларусь в отпуск, ведь у женщины здесь уже три внука.

- Возьмите меренги, Рено здесь их пробовал – вкусные, - советует Ольга. – Только никогда во Франции не называйте их безе – по-французски это слово означает поцелуй, но оно давно ушло в сленг и теперь совершенно неприлично.

Тонкости французского женщина узнала уже во Франции, хотя в свое время окончила французский факультет столичного иняза.

«Бывшая хозяйка отправила мое фото на сайт знакомств»

- Хозяйка, в семье которой я смотрела за малышом, решила устроить мою судьбу. Устроила фотосессию, отправила мои данные в брачное агентство и на сайт знакомств. Я всерьез эту затею не принимала. Потом вообще уволилась...

У Ольги даже не было компьютера, интернетом пользоваться она не умела.

- Компьютер был у дочери моей подруги, которая жила в соседнем подъезде. Она согласилась мне помогать. Начали приходить письма от всяких странных товарищей. Но однажды Танюша позвонила: «Ольга Львовна, бегите быстрее, чувствую, ваш!» Письмо начиналось по-русски: «Здравствуйте! Разрешите с вами познакомиться...» - и дальше по-французски. И завязалась переписка. Ну как завязалась... Я писала на бумажке по-французски, Таня языка не знала, и я ей по буквам диктовала. Переписка оказалась очень искренней, мы оба почувствовали, что не врем друг другу. Через пару месяцев стало понятно, что мы заочно влюбились. Рено преподает математику в школе. И я пригласила его летом во время каникул в Минск.

- Рено, а почему вы написали именно Ольге?

- Так было нужно, это была судьба, - Рено знает русский язык, но все же предпочитает, чтобы Ольга его переводила.

- Это я искала жениха, - говорит Ольга. - А у него был тяжелый момент жизни, он разводился с женой, жил отдельно. Рено воспитывал русский отчим, поэтому он и язык знает, и русскую культуру. Детство Рено прошло в Маракеше, где было немало русских эмигрантов первой волны и их потомков. И мама вышла замуж за русского по фамилии Задерацкий, они звали его месье Заде. Отец месье Заде был музыкантом, учил нотной грамоте царевича Алексея. Когда грянула революция, он успел отправить за границу только жену с маленьким сыном. Больше они не виделись. Благодаря отчиму Рено много знал о России. И в трудную минуту хотел найти друзей, говорящих по-русски, чтобы было с кем общаться. Мыслей жениться у него не было.

«Чудеса случаются, надо в них только верить!»

Переписка шла несколько месяцев. Ольга купила компьютер, стала его сама осваивать.

- Всё, что произошло - чудо! Знаете, чудеса случаются, нужно только хотеть этого всем своим существом. У меня было так. То, что я уеду во Францию, почувствовала... за три месяца до первого письма Рено! Наступал високосный 2004-й год, и в новогоднюю ночь пришла мысль: я уеду жить во Францию и выйду замуж за француза. Раз – и всё! И с того момента было ощущение, что меня кто-то под руки ведет. Письмо Рено пришло в апреле, с того дня мы переписывались каждый день.

Летом Рено приехал в Минск. Автобус опоздал на четыре часа, Ольга это время пережидала у родственницы, которая жила недалеко от автовокзала, и... опоздала сама.

- Прибегаю - автобус стоит пустой и один дяденька с мобильным телефоном, который здесь не работал. Мы бросились друг другу на шею. Сели в такси, я смотрю, у него на пальце обручальное кольцо. У меня сердце и упало. И тут он его снимает, размахивается, чтобы выбросить в окно... Я забрала. Кольцо до сих пор в квартире дочери лежит.

- Вы боялись первой встречи?

- Я волновалась очень сильно.

- Рено, а вы?

- У меня не было и тени сомнений.

- Рено привез подарки всем – дочке подарил духи, которым она с тех пор не изменяет, - продолжает Ольга. - Мне - роскошный альбом импрессионистов и часы Буре, которые из России вывез его отчим. Рено хотел, чтобы они вернулись в эти края... Я не знала его кулинарных пристрастий - борщ приготовила, курицу запекла. А Рено не ест мяса птицы и чеснок - но из деликатности месяц не признавался. Трехлетнему внуку Сереже долго объясняли, что приедет бабушкин друг, которого зовут Рено. Мы с ним разучили: «Бонжур, Рено!» Когда стали знакомиться, Сережа заявил: «Бонжур, дедушка Рено». С тех пор даже на Фейсбуке он записан как «Дзядуля Рено».

«Предложение сделал в день рождения!»

В Минске Рено пробыл месяц.

- Я провожала его со слезами... А Рено говорит: «Я пришлю тебе приглашение». Но никаких самых главных слов не сказал. Я вернулась к своей жизни, переписка наша продолжалась. А на день рождения получаю письмо, где он поздравляет меня и спрашивает, не соглашусь ли я стать его женой? Оказывается, он был еще не разведен, когда приезжал в Минск. Как только формальности были улажены, Рено сделал предложение. Я подождала денек и написала, что в принципе согласна, но мне нужно понять, смогу ли я там жить. Ведь у него было двое дочерей, которые после развода остались с ним (Ольга вырастила обеих девочек Рено, сегодня они уже взрослые. – Ред.).

Рено живет в маленькой деревушке Сен-Мексан в 180 километрах от Парижа. И огда я вошла в его дом, поняла, что здесь останусь. Я родилась в доме моего дедушки Андрея Онуфриевича Бембеля (народного художника Беларуси, скульптора, создателя Кургана Славы, стеллы на Площади Победы. – Ред.), это был большой дом с огромным садом, со своей незабываемой атмосферой. И во Франции я попала в абсолютно родственную среду! Старинный дом XVIII века, которым семья Рено владеет уже 100 лет, парк, который все мои друзья сейчас называют Вишневым садом... Первый год я просто приходила в большой дом (мы живем в меньшем, который легче протопить) и гладила комоды, зеркала, комоды. Это такая живая сохранившаяся история, которой в Беларуси мы лишены. Зеркало наполеоновской эпохи, в которое смотришься и видишь, как в него отражаются столетия...

Я попала в эту деревенскую тишь в том возрасте, когда хочется покоя. Хотя всю жизнь прожила в Минске. А в нашем имении время течет по-своему, ты можешь совершенно отрешиться от внешнего мира.

- Вписаться в местную жизнь было сложно?

- Семья Рено меня приняла очень хорошо. На свадьбу никто из родных приехать не смог, но его семья окружила меня заботой.

- А почему к вам хотя бы дочка не приехала?

- В те времена было невероятно сложно получить визу. Я сама стояла трое суток у посольства за визой невесты. Это было что-то страшное!

- Вы не работаете?

- Деревенька маленькая, работу там не найти. Но напротив нашего дома начальная школа. И есть родители, которые не всегда успевают за детьми к окончанию занятий. Тогда я забираю детей, они играют у нас в саду. Некоторым моим воспитанниками уже по 16 лет, их родители до сих пор зовут в гости. Я нетрадиционная няня – не усаживаю детей у телевизора, а занимаюсь с ними. Ведь я работала в детском саду. И первое время французские родители были потрясены поделками, которые мы с детишками делали, и играми, в которые я научила их играть. Самая любимая - «Колечко, колечко, выйди на крылечко».

- А двум взрослым людям тяжело притираться?

- Наоборот. Ты уже понимаешь, что с чем-то надо мириться. Вместе уже 11 лет, и такой большой срок может подтвердить, что чувства наши настоящие. Я чувствую себя счастливой женщиной, и чем дальше живу, тем больше наслаждаюсь каждым моментом своей жизни. Мы даже ни разу не поссорились! Даже наоборот: всё время друг с другом согласны. Счастье есть, надо только очень хотеть быть счастливой.