Работы до отвала. Кто и как чистит снег в Белгороде

«Поедем по северо-восточному обходу в сторону ротонды», – предупреждает водитель Леонид Марченко. За рулём он с 8 утра и на этом участке уже поработал, но нужно ехать снова – дочищать. Снегоуборочный КамАЗ в центре города как слон в посудной лавке: водитель вертит головой по сторонам, чтоб ненароком не зацепить отвалом какую‑нибудь легковушку: «Представляете, как на таких машинах днём крутиться по городу? Это сегодня мы ещё на двух КамАЗах. А бывает, колонна из четырёх-пяти машин, идём хвост в хвост, но нет: водители стараются залезть между нами или моргают, чтоб мы их пропустили. А как я могу пропустить, если я дорогу убираю?» Особые чувства коммунальщики испытывают к мастерам парковки в крайней правой полосе, благодаря которым снег у бордюров остаётся нечищеным и оттуда разносится на уже убранную дорогу. «Вот, пожалуйста, – кивает в сторону дорожного кармана, полностью заставленного авто. – Как здесь быть? Середину вычистим, а края все останутся грязными. А потом будут говорить, что тут никто не убирал». Но сегодня нам повезло – работать придётся не в центре. — Едем на кайло, – пугает меня Леонид Николаевич. — Куда?! — Ну по‑разному его называют: кайло, каменотёс… Так бы сразу и сказал – мужик с киркой. Мне, живущей на Белой горе, он почти сосед, а для городских служб – край ойкумены: спуск на Индустриальный переулок за кольцом у авторынка никогда не знал колёс спецтехники. Каждую зиму он становится общим адом для всех местных жителей и головной болью таксистов. — Что ж вы к нам никогда не заезжаете снег убирать? — Так нет у нас тут маршрута, – разводит руками водитель. К нему вопросов больше нет: маршруты определяет не он. И вдруг – останавливается у обочины. Передумал и заедет почистить? «Нет. Сейчас отвал будем опускать, – рушит он последние надежды. – Вот, смотрите: нажимаем на пульт – поднимаем щёточку, теперь опускаем отвал. Доводим до конца, чтоб он был в рабочем положении. Готово». «Чё, поехали?» – кричит по телефону напарнику. Водитель Юра на втором КамАЗе едет за нами. Его задача – дочищать снег, который мы не смогли подцепить. «Мы прошли эту улицу сегодня до 11 часов. Видите, что творится? – указывает водитель на тонкие пласты снега вдоль обочины. – Уже занесло языками». Языками, или перемётами, коммунальщики называют снег, который сдувает с полей. Он стелется поперёк дороги тонкими полупрозрачными пластами и совсем не портит общий вид только что вычищенной дороги. Но это впечатление коварно: даже если ветер не сильный, за час-другой дорогу может замести так, будто по ней вообще никто не ехал. «И таких участков очень много. Тут почистил – там запустил. Опять замело. Неблагодарный труд». У водителей 12-часовая смена. Сколько участков ему придётся пройти и сколько времени потратить на каждый – неизвестно: всё зависит от погоды, ситуации на дороге и времени суток. «Могу за 20 минут, а могу два часа провозиться, – поясняет Леонид Николаевич. – Если я на объездной, меня никуда не срывают. А в городе, если закончил одну улицу, перебрасывают на другое место. Не может одна машина делать один и тот же маршрут, иначе мы город не вычистим – никакой техники не хватит». В снегопады спецтехнику первым делом отправляют на центральные улицы города, на подъёмы и спуски – Харьковскую гору, в район Спутника, на объездные. Часто работают колонны из четырёх машин: первые три чистят, последняя посыпает дорогу песко-соляной смесью. Снег вывозят на две площадки: за ботаническим садом и на ул. Серафимовича. Когда они переполнятся, ещё одну откроют в северной части города. «Как снега пошли, машины работают на износ, – уверяет Марченко. – Глушим их только, чтоб масло проверить. За ночь разметаем по 230 км. Можете представить, что такое ехать 230 км на третьей передаче?» Не могу. Но водитель, верно, знает, о чём говорит: в «Белгорблагоустройстве» он трудится девятый год. А до этого жил и работал в Казахстане – и тоже на спецтехнике. — Там очень сильные снега, – вспоминает Леонид Николаевич. – Идёт фура, КамАЗ – его даже не видно. Тут, конечно, полегче. Но этот год на моей памяти самый снежный: сколько тут живу, а такого ещё не видел. — Так зима ж только началась… — В том‑то и дело: только началась, а уже столько снега. А что дальше будет? Впереди у обочины на аварийке стоит машина. «Вот, пожалуйста: теперь этот участок придётся бросить, потому что человек поломался. Казалось бы, маленький кусочек, но сейчас опять пойдёт снег с полей, и его до середины заметёт. Из‑за одной только машины». В целом же, по словам Марченко, сейчас машина работает вполсилы: снег пока не идёт, и дорогу уже чистили. Едем проверять, не замело ли участок от ротонды до Чичерина. Не замело. «Чистенькая дорога? Чистенькая. Но вот они, смотрите: опять пошли языки, – всё равно переживает Леонид Николаевич. – Опять скажут, что мы не работали». Вдоль обочин после уборки лежат валы снега. Бордюров под ними не видно. Идём около 50 км/ч. — Надо держать машину, чтоб не схватить бордюр. Если схвачу – улечу через лобовое стекло с такой скоростью. — И такое случалось хоть раз? – вспоминаю, что я не пристёгнута. — Такого – нет. Но на бордюры налетал. И лопаты ломал. Всякое было. Участок проехали быстро, минут за 20. И снова в город. А там – час пик. Правый ряд по традиции запаркован, и машины вплотную жмутся к нашему КамАЗу. Чтобы не зацепиться, уходим на разделительную полосу. «Гаишники нас выручают и очень многое нам прощают, – признаётся водитель. – И сплошные, и остановки, где не надо. Если пробка, стараются пропустить нас быстрее. С пониманием относятся». Леонид Николаевич высадит меня на Гражданском и поедет на базу – перекусить и отчитаться о работе. «Выехали в три, сейчас начало пятого, прошли два участка, – подытоживает Леонид Николаевич. – Это мы с вами быстро, потому что просто расширяли дорогу. А если была бы грязная осевая, работали б дольше. А куда деваться, кому легко? У каждого своя работа. А кто пишет в интернетах, что коммунальные службы не работают, пусть садится в КамАЗ рядом, как вы, и сутки с нами покатается. Или – лопату в руки и пусть помогают. Вы так и напишите».