«Да, велик русский солдат!»
В далёком болгарском городке Бэла (это было село в годы русско-турецкой войны) в 1965 году появился памятник Юлии Вревской, русской баронессе, которая стала одной из самых первых сестёр милосердия из высшего света. Она оставила все прелести придворной благоустроенной жизни и отправилась в Болгарию, на русско-турецкую войну, чтобы стать обыкновенной фронтовой медсестрой и умереть в 37 лет. Вряд ли кто из дам нынешнего так называемого высшего света способен на сотую долю того, что совершила Юлия Петровна.
Почему ей достался такой короткий срок? Может, всё дело в том, как начиналась и протекала её жизнь. Её год рождения — 1838 (25 января), а по другим данным — 1841, год смерти М.Ю. Лермонтова. Её отец, боевой генерал, сражался на Кавказе. Место её рождения — Кавказ. Ей была уготована обычная судьба барышни того времени, получившей соответствующее воспитание и образование: рано выйти замуж, быть примерной женой и матерью. Но она стала спасителем для тысяч раненых русских солдат, боготворивших её. Впоследствии в Болгарии её имя станет святым, а русские поэты и художники будут посвящать ей свои строки и творения, которые, к сожалению, будут излишне романтизированы и драматизированы. Можно простить творческих людей, как, например, Ивана Тургенева, который написал в своём пронзительном стихотворении о подвиге Юлии Петровны так, словно он был там и воочию видел, как она уходила из жизни. В частности, у писателя были строчки, что она умирала на грязном тюфяке, и никто из врачей к ней не подходил. Ничего подобного! По свидетельству очевидцев, за умирающей русской баронессой был организован должный уход и обращение, соответствующее её чину и званию. Простим же творческим людям их заблуждения и вернёмся к личности Юлии Петровны.
Её жизнь и её смерть окутаны сегодня множеством загадок, которые даже современники не смогли разгадать, поскольку личный архив баронессы по её завещанию был уничтожен. Это ещё прибавило слухов в русском высоком обществе. Каким-то чудом уцелели небольшая часть её переписки с Тургеневым и несколько писем сестре Наталье, которые она прислала с фронта. Из этих писем ясно, что Юлия родилась, очевидно, на Кавказе, в Ставрополье, там, где проходил службу её отец генерал Пётр Варпаховский. Судя по описаниям, детство у девочки было счастливым, проходило оно в окружении любящей матери, отца и ещё пятерых сыновей и дочерей. Очевидно, что два младших брата Юлии умерли в младенчестве. Юлия душевно особенно сблизилась со своей сестрой Натальей и писала ей длинные письма из Петербурга. В девятилетнем возрасте её отдали учиться в Смольный институт. В шестнадцать лет Юлия покидает институт — время учёбы закончилось.
Она приезжает домой в Ставрополь, где её, шестнадцатилетнюю тут же отдают замуж за Вревского Ипполита, 44-летнего генерала, который командовал войсками Лезгинской пограничной линии во Владикавказе.
![«Да, велик русский солдат!» «Да, велик русский солдат!»](http://mtdata.ru/u8/photoF692/20828567575-0/original.jpg#20828567575)
К сожалению, брак оказался недолгим и закончился трагически. Они прожили вместе всего лишь восемь месяцев.
Она осталась вдовой в восемнадцать лет. Её муж погиб в бою в конце августа 1858 года. При штурме лезгинской крепости Кетури муж Юлии был смертельно ранен. Он скончался спустя два дня на глазах у молодой жены. Это был единственный генерал, погибший на Кавказе в то время, который был на передовой вместе со своими солдатами.
Это стало серьёзным ударом для Юлии, это стало страшным её горем. Она надолго слегла с нервным потрясением и не вставала с кровати. Но в своём отчаянии она была не одна. Четверо (а по некоторым данным — двое) незаконнорожденных детей мужа остались на её попечении. Чтобы по достижении совершеннолетия дети не остались без отцовского наследия, Юлия совершает свой первый и решительный по своей гражданственности шаг. Она пишет письмо императору Александру Второму, где просит дать детям фамилию отца. Эту просьбу удовлетворяют. Также Юлия отказывается от части своего наследства в пользу сирот. Когда об этом узнали в петербургском высшем обществе, сразу же поползли непонятные слухи и домыслы. Некоторые дамы тут же прозвали Юлию «милой чудачкой».
Но её эти слухи не волновали. Душевная рана Юлии Петровны не излечивались.
![«Да, велик русский солдат!» «Да, велик русский солдат!»](http://mtdata.ru/u1/photo5704/20497786122-0/original.jpg#20497786122)
В своём горе она кинулась в отчаянии к своим родственникам, которые помогли ей переехать в Петербург. Время лечит. Нужно было как-то жить и растить детей. Вревской помогают устроиться фрейлиной к императрице Марии Александровне. Десять лет Юлия появляется при дворе, отправляется путешествовать вместе с императрицей по курортам Европы. Там она знакомится со многими известными личностями, общественными деятелями. Иван Сергеевич Тургенев станет тоже её другом и почитателем. Они много переписываются. Исследователи их взаимоотношений насчитали 48 сохранившихся писем, написанных Вревской Тургеневу. Она была чрезвычайно начитанной дамой. Пожалуй, их связала симпатии Вревской к главным героям романа «Накануне», о которых Юлия прочла ещё в юности. И часто в её письмах Иван Сергеевич встречает жалобы на жизнь при дворе, моральную неудовлетворённость благополучной жизнью. Между ними завязалась искренняя дружба.
12 апреля 1877 на скаковом поле в Кишинёве был оглашён царский указ о начале войны за освобождение болгарского народа от турецкого ига. Среди императорский свиты была баронесса Юлия Петровна Вревская. Дальнейшие её поступки вызывают глубокое восхищение и преклонение перед этой великой женщиной.
Надо сказать, что участие женщин в военных действиях считалось среди высшего света полнейшим абсурдом. Мужчины XIX века полагали, что участие для женского пола военные условия немыслимы. Тем не менее, в крымской войне 1853 года в русской армии впервые появились сёстры милосердия. Именно в это время широкую известность приобрели имена Дарьи Севастопольской и Екатерины Бакуниной. И всё же через 20 лет на женщину в походном лазарете по-прежнему смотрели как на диковинку.
Когда началась русско-турецкая война, Юлия решительным образом перечёркивает всю свою жизнь при дворце. Она продаёт своё орловское имение, а на вырученные средства организует санитарный отряд (или поезд, по некоторым данным) Красного Креста. Уже этого было бы достаточно, чтобы внести свой вклад в святое дело. Достаточно, возможно, для любого другого человека, но не для Юлии Петровны. Она сменила платье от самого дорогого портного на скромный и строгий костюм сестры милосердия. Так закончилась жизнь баронессы Вревской и началось житие сестры Юлии. Дети-пасынки её к тому времени уже выросли, окрепли и уже более не нуждались в постоянной опеке.
Вместе с другими сёстрами милосердия от Святотроицкой общины 19 июня 1877 года Юлия отправляется на войну в Болгарию, приезжает в город Яш и начинает работать в 45-м полевом госпитале.
Сколько же мужества, воли, нравственной чистоты было в этой хрупкой на вид петербургской аристократке! Без слова жалобы или упрёка переносила она непомерный физический труд, ужасы, страдания — обычные явления любой войны. И постоянно стремилась туда, где бы она принесла большую пользу.
Дочь военного, генерала, она, конечно же, представляла себе войну, смерть. Однако реальность была ужасающей.
![«Да, велик русский солдат!» «Да, велик русский солдат!»](http://mtdata.ru/u10/photo72C8/20274713273-0/original.jpg#20274713273)
Сохранились её письма.
24 сентября. «Мы сильно утомились, дело было гибель — до тысячи больных в день, и мы целые дни перевязывали до пяти часов утра».
25 октября. «У нас опять работа: ждём 1500 человек раненых. Сегодня было 800, но я нахожу, что работаю мало».
27 ноября 1877 года Юлия уехала в село Бяла, в 48-ой полевой госпиталь. Начались дни и ночи без сна и отдыха; но она считает избранный путь единственно правильным и не покидает своего поста.
Короткий путь от Свищова до Бялы раскрывает ей все краски жизни, которые она не может не замечать. Нравятся многоцветные лесные поляны на низких холмах, искреннее гостеприимство мужчин и женщин. Их лица и отдельные славянские слова, произносимые ими, заставляют острее чувствовать сопричастность к освободительной борьбе.
Юлия быстро привыкает к повседневному быту. Встаёт рано, подметает и убирает комнату в доме, где живёт. Обувает солдатские сапоги и пешком идёт по еле проходимой дороге более четырёх вёрст до больницы, находящейся по ту сторону Янтры.
«Страна тут дикая, и ничего, кроме кукурузы, не едят. Я живу тут в болгарской хате, довольно холодной, и хожу в сапогах, обедаю и ужинаю с сестрами на ящике (я плачу за это)…У меня в комнате нет ни стула, ни стола. Пишу на чемодане и лежа на носилках», — писала она сестре Наталье.
А ещё ей с непривычки было сложно видеть, как жжёт с четырёх часов утра лучину хозяйка и прядёт шерсть, как хозяин, закурив трубку, садится около постели Юлии и долго рассматривает её, такую диковинную, благородную женщину, не побоявшуюся приехать сюда. По этими пристальными взглядами всего семейства Юлии сложно даже умыться, и она садится в свой фургон неумытая и сердитая. Так обо всём этом она пишет в очередном своём письме.
В конце ноября по фронту разносится весть, что турки отступают. Вревская приезжает в село Обретенник. 30-го числа, утром, возле села Мечка, неподалёку от лазарета, начинается ожесточённое сражение. Там она с другими двумя сёстрами помогает раненым.
Юлия Петровна научилась самостоятельно оперировать: она ампутировала обмороженные пальцы, извлекала пули.
Что ею двигало навстречу опасности? Детские воспоминания рассказов отца о войне на Кавказе? Или смерть мужа? Возможно, в опасностях, а не в приторно-придворных интригах и разоблачениях, она видела течение настоящей жизни.
Вревская работает, отдавая всю себя делу. В письме к сестре она делится с ней: «Уже совсем свыклась с нашей жизнью, и мне будет скучно, если я что-нибудь не буду делать. Очень довольна своей работой, и тут все меня любят».
Её любили все, и сёстры, и больные. Да как было не любить её! Она ассистирует во время операции, дежурит около тяжелобольных, пишет письма, помогает ласковым словом, советом.
В село Бяла Юлия возвращается в середине декабря. Здесь её ждут больные. Их стойкость поражает Юлию, заставляет её относиться к ним как к родным, как к своим сыновьям. Ей очень хочется сохранить жизнь каждому больному и раненому, но смерть неумолимо вырывает из её рук десятки жизней. В январе 1878 года, когда война уже близится к концу, вспыхивает эпидемия тифа.
Лазарет, где она работает, посещает князь Николай Николаевич. Он настоятельно советует баронессе вернуться в Петербург, но она тверда в своём решении остаться. Напрасны и советы начальника больницы.
Князь Черкасский, побывав на приёме у императрицы, спешит передать её высочайшее пожелание: «Не хватает мне Юлии Петровны. Пора уж ей вернуться в столицу. Подвиг совершён. Она представлена к ордену».
«Как меня злят эти слова! Они думают, что я прибыла совершать сюда подвиги. Мы здесь. Чтобы помогать, а не получать ордена», — рассказала Юлия в одном из своих писем.
Новое её место жительство находится неподалёку от инфекционной больницы. От зари до зари Юлия там, спокойная, отзывчивая. Каждый хочет увидеть её глаза и почувствовать её мягкую маленькую ручку.
![«Да, велик русский солдат!» «Да, велик русский солдат!»](http://mtdata.ru/u8/photo0BD1/20051640424-0/original.jpg#20051640424)
Трагичен и велик новый год. Последний год её жизни. Через несколько дней она заражается сыпным тифом, болезнью, которая, наносила войскам большой урон. Вакцину от этой страшной болезни сможет разработать только в 1942 году русский врач Алексей Пшеничников.
Она мучилась две недели. Та, которая сутками ухаживала за больными, сейчас сама нуждалась в заботе. Но она ни на что не жаловалась. Впадала в забытье. А когда вернулась память, она приказала сжечь свой архив, два толстых запечатанных конверта. Она не хотела, чтобы в тайниках её души рылись чьи-то жадные до сплетен руки.
24 января 1878 года её не стало. Могилу в селе Бяла ей копали раненые русские солдаты. И они несли лёгкий гроб, не позволив это сделать никому другому.
Сохранилось ещё одно, самое длинное письмо, которое 17 декабря из села Обретенник Юлия послала своей сестре: «30-го в 8 часов утра в 10 верстах началось дело при Мечке. Мы были на самом передовом пункте, но, конечно, в овраге. Я видела издали летящие снаряды, т.е. дым, и к нам беспрестанно привозили по 2-3 человека окровавленных солдат и офицеров. Двоих привезли с раздробленными ногами, и им тут же сделали ампутацию их; один из них уже умер. Сцены были ужасные и потрясающие — мы, конечно, были все в опасности и весь день до глубокой ночи все делали перевязки, нас было всего три сестры, другие не успели приехать. Раненых в этот день на разных пунктах было 600 вместе с убитыми; раны все почти тяжелые, и многие из них уже умерли".
21 декабря. «Я теперь занимаюсь транспортом больных, которые прибывают ежедневно, от 30 до 100 человек в день: оборванные, без сапог, замёрзшие. Это жалости подобно видеть этих несчастных, поистине героев. Да, велик русский солдат!»
Автор: Полина Ефимова