Станислав Ткаченко – о Шагале, роли искусства в современном мире и жизни в Челябинске

Челябинский государственный музей изобразительных искусств сделал горожанам подарок: в зале им. Александрова на площади Революции выставили авторские литографии Марка Шагала, так называемый библейский цикл работ мастера. О восприятии и роли современного искусства в жизни человека, актуальности Шагала и о том, справедливо ли ругать Челябинск за провинциализм, рассказывает директор музея Станислав Ткаченко. Почему именно Шагал? Есть художники, которые относятся к какому-либо направлению или стилю в искусстве, или художественному объединению. Есть художники, которые тесно связаны с национальными традициями. Есть официальные художники, которые работают на государство или другого заказчика. А есть те немногие, которые хоть и выполняли заказы - кстати, библейский цикл Шагала и его работа с печатниками тоже своего рода заказ, - они вне зависимости от происхождения, места жительства, даже веры оказываются выше всех этих историй. Это то, что называется сейчас интернациональным искусством . Таких художников еще называют людьми мира . Шагала можно условно отнести к парижской школе , поскольку его первый приезд в столицу Франции пришелся на 1910-14 годы, когда парижская школа формировалась и расцветала. Но самое важное, такие художники создают свой художественный язык. Они оказываются выше времени, выше течения в искусстве, выше политики и выше исторических событий. В этом плане Шагал и Библия - это вечные истории. Библия - вечная книга, а Шагал - художник, который говорил о вечности. Поэтому сочетание Шагала и Библии всегда актуально. Причём это даже нельзя назвать иллюстрациями. Я читал о термине раскадровка , но это не раскадровка и не комиксы. Это его жизнь, он проживал библейские сюжеты и истории, ещё с юности мечтал рассказать их своим художественным языком и занимался этим полвека. Это не пересказ, это пропущенное через себя Священное Писание. Поэтому это актуально всегда. Религия VS Искусство Тем более в наше время, когда мы очень много говорим о Боге, о Церкви, о религии. Я думаю, что мы все говорим больше, чем делаем (улыбается). Мы декларируем больше, чем постигаем. Мы называем себя людьми верующими, православными, мусульманами, кем угодно. Но чем мы являемся на самом деле? Я считаю, что человек, который ходит в православный ли храм, мечеть ли, в синагогу, - должен знать тексты. Он не должен просто приходить и покупать индульгенцию. Он не должен говорить со Всевышним на бытовом языке, не должен использовать храм как больницу или музей. Чтобы это понимать, надо открывать Библию, начинать с Ветхого Завета, переходить к Новому Завету и делать это постоянно. Всегда. Непрерывно перечитывая и изучая Библию. Может быть, не на уровне знаменитых талмудистов, которые занимают целые кварталы в Иерусалиме и изучают Танах вдоль и поперёк. Но на уровне, достаточном для ощущения, для понимания смыслов. Поэтому, когда мы говорим о религии, мы должны обращаться к ней, в том числе и с помощью художников. С другой стороны, я не могу сказать, что миссия этой выставки - обратить всех к Ветхому Завету. У нас всё-таки художественный музей, поэтому мы не ставим перед собой таких задач, даже когда проводим выставки иконописи. Хотя, конечно, нам бы хотелось, чтобы люди обращались к текстам. Поэтому на выставке каждая картина сопровождается подробной этикеткой с цитатой из Ветхого Завета. Шагал и магия Язык Марка Шагала - это не беспредметное искусство, не абстракция, но это и не реалистическое искусство. Это, я бы сказал, такой магический, романтический реализм со стремлением к тому обобщению, которое выходит на уровень абстракции. Это в значительной степени связано и с традициями иудаизма, и с традициями народного искусства, тут корней много. Это не возможность увидеть реалистическую иллюстрацию Библии. Знамениты иллюстрации Гюстава Доре, где он буквально изображал каждого персонажа. Это настоящий, крепкий, большой реализм, где всё можно потрогать. Надо отметить, что и в русской иконе был период, когда обратились к практически академическому стилю письма. Это была классическая реалистическая живопись, но перенесённая в иконопись. Но надо помнить, что высокие образцы русской иконы - это магия, рождённая на высоком уровне обобщения и условности. А это подлинники? Самый главный момент, это, конечно, значение Шагала и его место в истории искусства ХХ века. Конечно, очень хочется привезти выставку его живописи. Я всю жизнь люблю живопись Шагала и мечтаю увидеть её в Челябинске. Может быть, когда-то моя мечта воплотится. Конечно, это безумно дорого, тем более что живописи Шагала очень мало в России. Есть некоторое количество работ в Третьяковской галерее и в Русском музее - и всё. В Третьяковке даже организовали отдельный зал Шагала, и это пока невыездная история. Тем не менее цветные литографии, выполненные Мастером, - это полноценная возможность прикоснуться к его художественному и образному миру. У нас проходят циклы выставок, посвящённых великим мастерам. Мы показывали графику Матисса, литографии Сальвадора Дали, иллюстрации к Мертвым душам Шагала, выполненные в технике офорта. Надо как-то видеть искусство титанов ХХ века. Это можно показывать детям? Искусство - дело добровольное для взрослых людей. В отношении детей я считаю, что их надо окунать . Все эти разговоры о том, что ребёнок не понимает, ему скучно Надо приводить и показывать, приводить и показывать. И рассказывать. Ну, не законтачит - значит, не законтачит. Но, во всяком случае, ребенок будет знать, что есть такая форма жизни. На мой взгляд, искусство как форма жизни - это лучшее, что создаёт человек. И музеи - это место, где эта форма жизни существует. Место, куда ходят люди, где можно получить какие-то эмоции, где, в конце концов, может быть даже интересно. Насколько Шагал понятен простому человеку? Есть мастера, которых защищает от непонимания и отторжения само их имя. Когда мы привозили графику Сальвадора Дали, многие листы, поверьте, если бы там не стоял автограф мастера, вызвали бы реплики в духе ой, да я тоже так смогу, несколько клякс намазать! . Есть несколько европейских художников, чьи имена защищают их от критики. Я уверен, что, если бы возле абстрактной композиции Кандинского оказался человек, не знающий, чья это картина, он бы воскликнул: Да это просто набор каких-то пятен! . Это касается и Дали, и Шагала. Слава богу, что эти художники защищены хотя бы таким способом. Это с одной стороны. С другой стороны, мы понимаем, что у нашей массовой аудитории интересы к искусству заканчивается на периоде передвижников . Я не говорю о нескольких тысячах людей, которые действительно понимают, читают, разбираются. Я говорю о действительно широкой аудитории. Какие художники сегодня вызывают наибольший отклик? Посещаемость Айвазовского сейчас перевалила за полмиллиона. Это маркер. Айвазовский, Шишкин, Куинджи и завершается всё Серовым. А ведь Серов - это уже практически модерн. В его знаменитом портрете Иды Рубинштейн уже нет практически ничего из того, что любимо массовой аудиторией. Современники называли её доской , художника ругали за беспомощность формы и так далее. Потому что в этой работе он уже однозначно вышел за пределы XIX века. Если бы Исаак Ильич Левитан прожил чуть дольше, он бы тоже активнее занялся импрессионизмом, а может, и пуантилизмом, а может быть, даже и кубизмом - мы не знаем, чтобы с ним могло произойти. Поэтому сейчас представление масс об искусстве завершается реалистическим Серовым. Если мы не показываем знаменитые имена, обладающие таким иммунитетом, то, собственно, рассказать об искусстве современном нет никакой возможности. В Челябинске можно познакомиться с русским авангардом? К сожалению, у нас в музее практически нет русского авангарда. Так сложилось исторически, это большая печаль. Когда в коллекции музея есть русский авангард, допустим, в том же Екатеринбурге, они делают экспозицию, один-два зала всегда посвящены русскому авангарду, и люди, которые приходят даже на обзорную экскурсию, начинающуюся с икон и завершающуюся Гончаровой, Ларионовым и Лентуловым, они понимают: да, вот форма начала меняться, подходы к пониманию искусства, задач искусства, смыслов, техника - всё изменилось в ХХ веке. У нас такой возможности, к сожалению, нет. У нас всего две авангардные работы в экспозиции: портрет художника Татлина с бандурой, работы кисти Веры Ефремовны Пестель, это одна из амазонок авангарда, в советское время её ждала трагическая судьба Это нормальный такой кубизм. Рядом висит портрет Русакова работы Александра Родченко. Это его ранняя живописная работа. А современных челябинских мастеров показываете? Только что у нас прошла выставка Виктории Питиримовой. На мой взгляд, из всех челябинских мастеров она наиболее чутко отзывается на время, у неё чёткое ощущение искусства. Она экспериментирует с разными материалами, использует сложную печатную технику, тот же офорт и акватинта, работает и со стеклом, и с фотографией. Вика Питиримова - художник, которого можно отнести к тому, что мы можем назвать современным искусством, Почему на её выставку пришло не так много народу? Люди не понимают. Поэтому просветительская задача - всё-таки показать широкому зрителю эволюцию искусства с помощью этих [великих] имён, на которые идут даже не как на художника, а как на бренд. Магнетизм этих брендов помогает втянуть человека в искусство ХХ века и произвести образовательную работу с широкой аудиторией. Зачем вообще понимать искусство ХХ и XXI веков? Чтобы работы знаменитого фотографа не обливали жёлтой жидкостью, чтобы картины не мазали ничем, чтобы не считали, что искусство должно выполнять какие-то идеологические функции. Искусство всегда существует ради искусства, даже если оно отражает какие-то социальные тенденции. Кроме того, искусство в XX веке настолько мигрирует... Например, дизайн. Это искусство? Или? Сто лет назад не было никакого дизайна в нашем понимании. Тем не менее даже дизайн автомобильного корпуса, одежда, которую мы носим, - это тоже часть, пусть и массового, но искусства. Оно имело корни, те же рисунки тканей Степановой или уже упоминавшегося Родченко. Искусство окружает нас повсюду. Когда мне говорят: Я не понимаю абстрактного искусства . Я отвечаю: У тебя дома есть обои? Что на них изображено? - Какие-то кружочки, квадратики, полосочки . Ну, вот. Ты же дома почему-то наклеил на стену абстрактное искусство. Чем искусство может помочь современному человеку? Искусство позволяет понимать вещи, которые больше бытовых, важнее быта. Окна моего кабинета находятся на первом этаже, и летом, когда я их открываю, то слышу, что обсуждают прохожие. Они говорят о ремонте, о летнем отдыхе, об успехах детей и об автомобилях. Всё. Это тот круг проблем, который людей интересует, а надо выходить за пределы этого круга. И на мой взгляд, выход не в поездке в Таиланд или очередной смене машины. Выход - это искусство, оно ведь очень разнообразно. Хочешь, люби джаз, хочешь - читай Пелевина или Прилепина, или читай Бодягина в Фейсбуке (улыбается). Я уверен: в жизни каждого человека должно быть искусство. Чтобы мозг человека не превратился в помойку, всё то, что туда входит - тексты, визуальные или вербальные образы, звуки, - должно иметь отношение к искусству. Возникает вопрос: что такое искусство? Как его классифицировать? Является ли искусством одинокая белая линия на холсте или эта знаменитая картина, которая представляет из себя просто разрыв холста, выпирающий наружу? Для того, чтобы это понять, надо знать историю искусства. Надо знать предшественников. Например, книга Дмитрия Быкова о Пастернаке (вышла в серии ЖЗЛ, - прим. авт.) относится к какому жанру? Роман? Для того, чтобы это понять, нужно иметь представление о том, что такое роман как жанр и что такое биография. Так и с картинами. Нужно провести определённую работу с собой. Иначе можно купить в киоске очередную книжку Марининой или Донцовой или пойти на Кировку и купить там возле Родины картину за тысячу рублей и считать, что это - искусство. Ты любишь читать? О, я безумно люблю читать. Вот ещё одну книжку купил . Как советское прошлое влияет на понимание искусства? Мы - сорока- и пятидесятилетние - с этим нашим советским геномом были лишены современного искусства, которое если и видели, то в книгах с ругательными названиями. У меня была любимая книга Модернизм: анализ и критика основных направлений . Там я впервые увидел и Поллока, и Уорхола, их беспощадно ругали на двухстах страницах, но там, по крайней мере, были изображения. Мы были лишены возможности видеть не только оригиналы, но и более-менее качественные репродукции. Мы были воспитаны по-другому. Само советское искусство, если посмотреть на него пристально, было выбито из эволюционного пути искусства мирового. Были, конечно, нон-конформисты, отдельные отважные ребята, но было их немного и судьба их была сложна. Как у Анатолия Зверева, который оставил около трёх тысяч работ, но он пил всё время, фактически одной рукой рисовал, другой - опрокидывал рюмку. Но в провинции даже этого не было. Как обстояли дела с искусством в Челябинске В Челябинске вообще не было художников андеграунда. Недавно у нас проходила выставка Василия Николаевича Дьякова. Я всё пытаюсь убедить наших искусствоведов в том, что надо мифологизировать материал, разворачивать его в сторону людей. Вводить хотя бы какую-то драматургическую интригу, но они говорят, что делать этого нельзя. Это же - Сам Мастер! В результате висит баннер Василий Дьяков. Камень у воды . Какое из этих слов побудит человека познакомиться с творчеством Дьякова? Я спрашивал, может, нам показать его как одного из редких художников андеграунда? Он жил в Чебаркуле, жена защищала его от внешнего мира Но мне говорят: нет, он всё-таки состоял в Союзе [художников], его никто не притеснял и КГБ к нему не приходило . Здесь не было андеграунда вообще. Поэтому люди приходили на выставку и видели то, что видели, - преимущественно реалистическое искусство. В Челябинске было несколько человек, которые позволяли себе отойти немного в сторону. Скажем, Аникин или, скажем, Валера Якивец, хотя он более декоративен был, Василий Николаевич Дьяков, Александр Данилов - их было мало и они не входили в конфликт [с властью]. Поэтому у нашего поколения нет такого визуального опыта, что уж говорить о старшем поколении. Школьные учебники, журналы Огонёк , средства массовой информации давали архетипы, которые потом вырезались ножницами и вставлялись под стекло. На Западе было иначе? Не надо думать, что под стекло было только у нас. Массовое искусство есть везде. Золотой век русской открытки - от 1900 до начала Первой мировой войны, тогда они выходили гигантскими тиражами, и это была очень глянцевая история, все эти прелестные головки, мещанство чистой воды. Салонное искусство тоже тиражное и массовое по характеру. Иное дело, что бывает взаимопроникновение, чем Уорхол и занимался. Я считаю, что искусство - главное, что должно украшать жизнь человека. Мне, конечно, хочется, чтобы он пришёл в наш музей, но, если он читает Довлатова или, допустим, Гениса, тоже хорошо. Искусство не должно быть на одно понимание, на один взгляд. Иные произведения искусства как ребусы - ты его разгадал быстро, заполнил ячейки, как в кроссворде, и, в принципе, уже и свободен. В отличие от искусства более многослойного. Искусство может быть и предметным, и беспредметным, но оно должно быть многослойным, должно содержать много смыслов, не только много образов, но и много подтекстов. Как же нужно воспринимать живопись? Хорошая картина (как и хорошая книга) - это та картина, к которой ты возвращаешься и тебе с ней не скучно. У меня дома есть кое-какие картины, ещё с домузейного периода своей жизни. Некоторые я снимаю со стен, потому что их я уже прочёл, они мне стали больше не нужны. Однако есть картинки даже на уровне простого этюда, там какие-нибудь зелёные деревья, но они содержат образность. А если есть образ, значит, есть многомерность. Справедливо ли ругать Челябинск за провинциализм? Я не люблю, когда приезжие ругают наш город. Я понимаю, что в этом и есть провинциализм, но мне неприятно. Право критиковать Челябинск имеют, прежде всего, те, кто тут родился и вырос. Я ходил тут в детский садик и школу, в институт, я тут живу и работаю всю жизнь. Мы имеем право на то, чтобы этот город менялся. Мы имеем право высказывать своё мнение, и я бы хотел, чтобы к нашему мнению прислушивались. И в этом плане, пока мы здесь, мы хотим что-то сделать для людей, с которыми мы живём. Если им будет интересно, то и мы будем замотивированы на жизнь здесь. Мне один человек сказал: Я так люблю ходить в музей д Орсэ в Париже и в Оранжери, я так люблю импрессионистов, вообще так искусство люблю . Я его спрашиваю, ходит ли он в челябинские музеи, отвечает в том духе, что видит из окна машины наши баннеры и афиши, но идти пока сердце не лежит. Я понимаю, нам тяжело соперничать с центром Помпиду, но, тем не менее, живя здесь, два раза в год ты можешь найти себе выставку по душе. У нас три месяца проходила выставка Шемякина. Много людей приходило? Мало. Каждый день человек тридцать. Я общался с другом, который живёт в Штатах, он поразился: Как?! У вас Шемякин? Да у нас тут на него очереди стоят! . Ну, говорю, может, и у нас когда-нибудь будут стоять. Кстати, сам Шемякин на открытие выставки приезжал, но, тем не менее, выставку посещало всего тридцать человек в день. Это те люди, которые знают, кто такой Шемякин, и кто такой Гергиев, кто был Гофман и что такое Щелкунчик , что такое карнавал и Императорский фарфоровый завод. Я на первую выставку Шемякина попал в Москве, в 1989 году, во время службы в армии. В ЦДХ была дичайшая очередь, шла аж до Крымского вала, но поскольку мы с другом были в форме, нас пропустили. Так что я знаю Шемякина всю жизнь, но Здесь он не рождает у людей нужного отклика. Да, хорошо бывать в Европе и ходить по тамошним музеям. Но если вы здесь живёте? Даже если ты искушённый, притязательный и капризный, две-три выставки в год можно для себя найти.