Путешествие в синем троллейбусе против часовой стрелки

В Музее Москвы открылась выставка «Московская оттепель: 1953-1968». Экспозиция о феноменальном 15-летии заняла 1,5 тысячи кв. м. Но и этой площади кажется маловато, чтобы рассказать о времени, когда страна расправила крылья, задышала полной грудью, открыла границы, семимильными шагами продвинулась практически во всех областях жизни.

«Переворот в сознании, случившийся в те годы, можно сравнить с коперниковским поворотом от геоцентрического к гелиоцентрическому пониманию мира», — уверяют кураторы выставки не без космического преувеличения. Ну так ведь и в космос мы рванули именно тогда... Тщась представить все сразу — достижения в космонавтике, науке, архитектуре, литературе, изобразительном искусстве, кинематографе, — устроители вовремя спохватились и сосредоточились на главном: на внутреннем мире людей, участников и свидетелей оттепели.

Первым ключевым словом, как ни парадоксально, стала «решетка». Оказалось, что к свободе этот термин имеет гораздо больше отношения, чем к неволе. В равномерном распределении прямоугольников нет ни властной вертикали, ни доминирующего центра. Как на картинах Рогинского или Мастерковой, где чередование простых элементов равно бесконечности. Как на планах новых городов и районов, где одинаково значимо каждое строение. По мнению кураторов, свободная структура — метафора нового типа сознания, освобожденного от страха.

Следующее понятие — «капсула». То есть замкнутое пространство: «Мой дом — моя крепость». Массовое строительство, расселение коммуналок, возможность огородить свое, личное. Картины, фотографии, монитор с фильмами Натансона и Хуциева (великое кино тех лет показывают почти в каждом разделе выставки). В центре — предметы быта. Столы, кресла, торшеры, секретеры воспроизводят жилую среду — удобную и простую. Быт — ненавязчивый и скромный фон в жизни энтузиаста науки, учительницы или инженера, завсегдатаев авангардных выставок и вечеров новой поэзии, зрителя премьер недавно открытых Таганки и «Современника».

Свободная решетка разделила выставку на девять отсеков-капсул. Разделы — обособленные пространства, огороженные белыми досками. Исследование недавнего прошлого с помощью артефактов и вещдоков похоже на занимательную игру. Верно найденные обобщающие понятия объединяют сферы высокие (от искусства до самого космоса) и обыденные, представляя жизнь 1950-1960-х во всем многообразии.

Многое тогда казалось новым, прорывным. Открывались все дороги, казалось, так будет всегда... Картины, фото, фильмы, новинки промышленности того времени — все это свидетельства поиска, обретения себя. Тему «Новое» логично продолжает «Ритм». Ритмы оттепели сравнимы с учащенным сердцебиением взволнованного человека. Они ощутимы в джазовых импровизациях, доносящихся из старых радиоприемников, в напряженных цветосочетаниях абстракций Льва Нусберга и Евгения Кропивницкого (авангард в искусстве, открытость мировым художественным течениям — неоспоримое достижение оттепели). Энергичные ритмы носились в воздухе, подчиняя себе и стихотворные строки, и линии архитектуры. Неслучайно на выставке соседствуют фотографии новых проспектов 60-х — и поэтические сборники Вознесенского, Евтушенко, Рождественского, Друниной.

Раздел «Мобильность» — о постоянном движении вперед и управлении скоростями. Соседство экспонатов остроумно: элегантные платья, не стесняющие движений, автомобиль «Москвич», модели космических кораблей рядом с вентиляторами, сифонами и пылесосами. Каждый физик был лириком, математик — поэтом.

Устаревает мода, техника, даже архитектура (давно пошли под снос те же московские хрущевки). Но по отношению к философии оттепели — ощущение, что мы не уходим от нее вперед, а с каждым годом отстаем все больше. Вот что такое, к примеру, «Прозрачность»? Только ли стекло, легкие ткани или оптическая техника? А может, открытость внутреннему содержанию? Понимаешь, почему в ту замечательную оттепель так хочется вернуться. Кажется, там до сих пор разъезжает «синий троллейбус, последний, случайный», вскочив в который, согласно Окуджаве, можно пересилить беду и одолеть отчаяние (песни Окуджавы здесь как позывные — слышны в разных уголках огромного зала).

P.S. В наступающем 2017-м тему оттепели подхватывают Третьяковская галерея, Музей изобразительных искусств имени Пушкина и Парк культуры имени Горького. Что ж, отголосков того богатого открытиями времени — не на одно поколение.