Трагедия в танце: «Ромео и Джульетта» в Большом театре
«Ромео и Джульетта» Леонида Лавровского — эпохальный спектакль. Впервые на главной российской балетной и оперной сцене он был показан в середине 1940-х годов. Тогда балет был словно попыткой эскапизма, побега от послевоенной реальности. Сегодня зрителям удастся взглянуть на балет-«алмаз», бережно огранённый уже сыном известного балетмейстера — Михаилом Лавровским. Премьера спектакля состоялась 4 апреля.
Балетмейстер Михаил Лавровский соблюл экспериментальные решения своего отца. Сплав стилистических особенностей периода Средневековья и Ренессанса, драмтеатра, где предпочтение отдаётся пантомиме, и балетного искусства, гармонично переносится на сюжет. Столкновение двух систем мышления — ограниченной христианскими традициями культуры Средневековья, породившей карнавальные празднества с переодеваниями, громкими застольями, масками, духом близости с народом, особой разнузданностью во многих сферах искусства, и эпохи Возрождения, где ответственность налагалась на человека, отрицалась леность и приветствовалась эмоциональная сдержанность, — отчётливо прослеживается в танцевальной структуре балета. Например, в танце весельчака-заводилы Меркуцио с характерными народными элементами, как в творчестве Франсуа Рабле. Или же в средневековом традиционном «Танце с подушками» в доме Капулетти.
Для более внушительной стилизации хореографии Лавровский-старший вдохновлялся картинами эпохи Возрождения и, конечно же, средневековыми романами. На этот раз к спектаклю подошли не менее серьёзно: например, художнику Татьяне Ногиновой с помощью сегодняшних технологий удалось воссоздать костюмы по эскизам 1940-х годов, а Сергей Грачёв реконструировал легендарные декорации Питера Вильямса, словно сошедшие с полотен Сандро Боттичелли.
Композитор Сергей Прокофьев, к тому времени уже известный балетами для «Русских сезонов» Сергея Дягилева («Шут», «Стальной скок», «Блудный сын»), принялся за сочинение музыки к «Ромео и Джульетте» неспроста и вовсе не внезапно. Композитор увидел в пятиактной трагедии Шекспира открытый простор для своей фантазии. Первоначально замысел финала у Прокофьева был противоположен оригинальному: возлюбленные оставались в живых. Однако счастливый исход не пришелся по вкусу советским цензорам, и даже артисты посчитали музыку «небалетной». Лишь после того, как балет успешно прошёл в чехословацком Брно, а композитор согласился на ряд компромиссов, началось активное сотрудничество Прокофьева с Лавровским.
Сегодняшний спектакль собрал вокруг себя пять составов исполнителей. 13 июля ведущую партию в спектакле играла Евгения Образцова. Её Джульетта нежна, чувствительна до линий запястий, скромна. Её самое сильное оружие против этого беспощадного мира — чистота чувств. Евгении Викторовне партия Джульетты не в новинку: для неё это был дебют в 18 лет на парижских гастролях Мариинского театра, также Образцова участвовала в постановке Алексея Ратманского 2017 года. Исполнитель же роли Ромео Артём Овчаренко слепил гармоничный образ «светлого рыцаря» и воздвиг из него внушительную каменную стену для Джульетты. В его пластике, в особенности в пируэтах или поддержке балерины, прослеживаются твёрдые движения без оттенка хрупкости.
Трагичность истории с самого начала передаётся живописными театральными красками. Зрителю предстоит столкнуться с многослойным оформлением, как и в мариинской опере «Гугеноты» Мейербера. В окружении такой красоты и роскоши погибают юные создания во имя неземного, недоступного для других людей, — любви. Даже финальная сцена с погребением Джульетты и Ромео в затемненном пространстве, где нет сочности цветов, контрастов, как в сцене бала, противовесом вплетена в канву сюжета. Есть лишь мраморный, туманный пьедестал с ослепительно-белым гробом, холодный свет фонарей, безмолвное похоронное шествие под мрачную музыку, лунный блеск за облаками.
Больше всего радует сохранение традиций, созданных первыми исполнителями балета. Но без ученического перфекционизма: артисты привнесли в сегодняшнюю постановку собственный характер. И от этого свободный дух балета-триумфа, воплотившийся в созданной Лавровским-старшим хореографии с эффектным сочетанием классического танца и народных традиций, стал только свежее.