Телескопическая дубина

Заявления о том, что Иран близок к созданию ядерного оружия, звучат уже не первый год. Раз за разом Тегерану прочат переход в «ядерный клуб» если не в течение пары месяцев, то хотя бы одного года, но страна продолжает, вопреки прогнозам, оставаться в группе «безоружных».

К тому же постепенно Тегеран несколько поумерил пыл и перестал слишком демонстративно сокращать обязательства перед международным сообществом по соблюдению прозрачности собственной гражданской ядерной программы. Неудивительно, что на «откровения» со временем почти перестали обращать внимание.

Тем не менее тема наличия у Ирана «подпольной» ядерной программы продолжает будоражить умы. Очередное заявление сделал глава комитета по разведке палаты представителей США Майк Тернер. По его словам, страна может стать ядерной державой уже к концу этого года.

Заявление республиканца, имеющее к тому же достаточно популистский оттенок, потерялось бы на фоне ему подобных, если бы не один нюанс. Сведения о намерении Тегерана получить ядерное оружие пришлись на острую фазу ирано-израильского противостояния. Нынешний уровень напряжения не только заметно превосходит по степени накала все предыдущие, но и характеризуется готовностью сторон поднимать ставки и далее — не считаясь с чужими красными линиями.

Кроме того, за Ираном остается «неоплаченный должок» — Тегеран по-прежнему ничем не ответил на гибель главы политбюро ХАМАС Исмаила Хании и высокопоставленного командира ливанской «Хезболлы» Фуада Мохсена Шокра. На фоне длительного, уже почти месячного, ожидания «неминуемого иранского возмездия» поползли слухи, что соразмерным ответом на агрессию должно стать обретение ядерного оружия.

Подразумевается, что таким образом иранцы планируют дать Израилю не тактический, а стратегический ответ, не нанеся при этом прямого ущерба переговорам по прекращению огня в секторе Газа, а также оставив свободу действий сети прокси-группировок, которые также намерены мстить за гибель знаковых для «Оси сопротивления» фигур.

Основным публичным препятствием на пути к ядерному оружию сегодня стала изданная в 2003 году Верховным лидером Ирана Али Хаменеи фетва, согласно которой его приобретение, разработка и применение запрещены. Более того, по оценкам Хаменеи, эти процессы противоречат ценностным установкам ислама, а значит, априори не могут получать поддержку мусульманского духовенства. Фактически, помимо политических на национальную ядерную программу наложены еще и духовно-нравственные ограничения, что призвано подчеркнуть непоколебимость позиций официального Тегерана.

Конечно, фетва на деле преодолима: при необходимости высшее руководство Ирана может уточнить отдельные ее положения, сославшись, например, на наличие прямой угрозы существованию страны. В этом случае создание ядерного оружия будет трактоваться уже как вынужденный шаг для защиты базовых ценностей. Именно на такие аспекты делают особый акцент иранские руководители, комментируя заявления израильских политиков о необходимости нанести по территории Ирана упреждающий ракетный удар или разбомбить его гражданские ядерные объекты.

Вместе с тем иранское руководство не намерено спекулировать на теме ядерной угрозы. Скорее наоборот. Новоизбранный президент Ирана Масуд Пезешкиан демонстрирует нацеленность на продолжение диалога с Западом — во всяком случае, в части прекращения «ядерной истерии».

Так, выступая с речью перед национальным парламентом, Пезешкиан нарушил негласное «правило хорошего тона» и не обвинил США в текущих проблемах своей страны. Кроме того, иранский президент весьма обтекаемо охарактеризовал дальнейший формат взаимодействия с Западом: признал, что Вашингтон по-прежнему «возглавляет список угроз», однако фокус противостояния сосредоточен не на нем, а на Израиле.

Другим публичным сигналом, который посылает новое иранское правительство, можно считать назначение Аббаса Аракчи, одного из «архитекторов» прежней ядерной сделки, на пост министра иностранных дел. Официальный Тегеран демонстрирует, что не только не отказался от идеи реанимировать соглашение, но и готов привлечь к работе проверенных дипломатов.

Кроме того, в рамках укрепления будущей переговорной команды Пезешкиану удалось уговорить собравшегося в отставку вице-президента Мохаммада Джавада Зарифа не покидать иранскую политику окончательно, оставшись в качестве президентского советника. Удержать Зарифа в ближнем круге было важно в первую очередь с имиджевой точки зрения — в свое время именно он сыграл основную роль в создании ядерной сделки. Он же до последнего выступал за ее перезагрузку.

Само по себе присутствие такого опытного (и, что важнее, хорошо знакомого оппонентам) дипломата в иранской переговорной команде должно вселить уверенность в серьезности намерений Тегерана работать над возобновлением прежних договоренностей.

С другой стороны, к нетипичной гибкости официального Тегерана и на Западе, и в Израиле пока относятся с настороженностью. Последний и вовсе видит в этом попытки пустить пыль в глаза мировому сообществу. В еврейском государстве убеждены: Иран намерен запутать Белый дом в преддверии президентских выборов, а после воспользоваться «пересменкой» двух администраций и совершить успешный рывок к ядерному оружию.

Интересно, что политика по отношению к ядерной сделке не находит однозначной поддержки и внутри самого Ирана. Многочисленные оппоненты Пезешкиана, среди которых немало представителей силового блока, считают, что президент-реформист излишне наивен по отношению к Западу и рискует повторить ошибки одного из своих предшественников, Хасана Роухани.

Находятся и те, кто считает, что нынешняя обстановка на Ближнем Востоке не благоприятствует переговорам по таким чувствительным вопросам, а излишняя податливость может поставить под угрозу стратегические интересы страны.

Впрочем, несмотря на воинственность риторики по отношению к Израилю и его союзникам, все силы в Тегеране одинаково заинтересованы как можно дольше избегать публичного перехода в группу ядерных держав — и не столько из желания сохранить «форточку» для переговоров с США и «евротройкой».

Появление у Ирана ядерного оружия серьезно изменит сложившийся в регионе баланс сил. А это, с учетом характерной для Ближнего Востока атмосферы взаимного недоверия, лишь подстегнет соперничество крупнейших держав и выведет его в новую плоскость.

Первыми свои претензии на уравнивание сил (за счет формирования собственных ядерных арсеналов), вероятно, заявят аравийские монархии — Саудовская Аравия и ОАЭ, — для которых Тегеран, несмотря на некоторую разрядку напряжения во взаимных отношениях, остается серьезным региональным соперником. Следом потянутся и другие арабские страны, в частности Египет.

На фоне усиления коллективного арабского мира закономерно возмутится Турция, для которой американского «ядерного зонтика» будет уже недостаточно. Во всяком случае, ее лидер Реджеп Тайип Эрдоган едва ли упустит шанс выторговать у Вашингтона дополнительные поблажки в обмен на очередной отказ от ядерных амбиций.

Наконец, публичное появление у Ирана атомного арсенала подарит бесценный козырь сторонникам «Ближневосточного НАТО». США и Израилю фактически не придется прикладывать усилий, чтобы убедить партнеров в наличии угрозы со стороны Тегерана, достаточно будет указать на наличие у иранцев опасного оружия, которое те гипотетически могут применить против конкурентов.

В Тегеране, вероятно, понимают, чем может обернуться для них «оружейная авантюра», и не будут спешить. Тем более что у Ирана пока достаточно других инструментов борьбы с региональными противниками, а перспективы реанимации ядерной сделки оцениваются весьма оптимистично.

Впрочем, это не мешает Тегерану работать над развитием некоторых сопутствующих элементов — например, над совершенствованием системы средств доставки, которых в его арсенале уже насчитывается не менее двух десятков вариантов. Кроме того, Тегеран может сосредоточиться на развитии профильного научного потенциала — поскольку значительная часть знаний применима не только в военном, но и в гражданском секторе и не требует перевода атомного сектора на военные рельсы.

В этом смысле иранская «ядерная дубина» вполне может до поры оставаться «телескопической».

Автор — востоковед, консультант программы «Глобальная и региональная безопасность: новые идеи для России» (ПИР-Центр)

Позиция редакции может не совпадать с мнением автора