Женщина, но с топором. Актриса Урсуляк призналась, за что может «покусать»

В преддверии премьеры сериала «Последний богатырь. Наследие» на телеканале «Россия» актриса Александра Урсуляк рассказала aif.ru не только о новом семейном кино, но и о своих близких — знаменитом отце и заботливых детях.

​Татьяна Уланова, aif.ru: — Александра, чего больше в новом «Последнем богатыре» — комедии, сказки, приключений?

Александра Урсуляк: — Это сказка в духе русских народных былин. В то же время — современный фильм, сделанный по канонам блокбастера, со всеми трендами. И семейное кино, которое, надеюсь, соберет у экранов детей, родителей, бабушек-дедушек. То есть универсальный сериал.

— Вы были поклонницей трилогии о былинном герое?

— Честно? Нет. Чего-то мне не хватало в тех фильмах, чтобы зафанатеть. Они казались мне совсем детскими. Но потом, готовясь к роли Василисы, я пересмотрела все фильмы, и этот сказочный мир меня заворожил.

— В сериале феерический каст. Вы говорили, что были рады поработать с Еленой Яковлевой. А случалось ли, чтобы отказались от кино, потому что не хотели сосуществовать с кем-то в кадре?

— Чтоб вот совсем не хотела встретиться с человеком? Не знаю... Мы же все-таки не детей вместе крестим, а работаем. По-моему, это непрофессионально — отказываться от проекта из-за личных пристрастий. При желании можно сработаться с любым человеком. Но тут, как вы верно заметили, каст блистательный.

— Ваша Василиса — хозяйка, воительница, вынужденная защищать семью. В жизни приходилось это делать?

— Никогда не дралась. И не хочу даже себе представлять ситуацию, в которой бы мне пришлось защищать семью физически. Заботиться, предостерегать от чего — другой вопрос. Защитить от несправедливости тех, за кого отвечаю, тоже. Я очень терпеливая, достаточно мудрая, сильная, выносливая, необидчивая. И к себе отношусь спокойно. А вот если косо посмотрят на моих студентов, могу и «покусать». Хотя понимаю, что обидчик — и сам беззащитный.

Меня можно обижать довольно долго, но если обижают тех, кого люблю, кто в зоне моей ответственности, то лучше мне на глаза не попадаться. Отреагировать могу быстро. Остро. Даже на дыбы встать.

Моя Василиса — добрая, любящая. Отвечает за семейственность. Успокаивает. Сглаживает углы.

— Прямо женщина-женщина?

— Да. Но с топором.

— Какой месседж у фильма?

— Добро лучше, чем зло. Семья и любовь — это хорошо. Нужно не бояться и принимать такими, какие есть, себя и близких. Марья, скажем, рефлексировала, что не писаная красавица, никак не могла устроить любовь с Финистом. Но в какой-то момент победила сомнения, и любовь пришла к ней. Арина Рожкова очень хорошо сыграла.

— В уходящем году у вас случилась крупная кинопремьера — «Смотри на меня», где вы сыграли многодетную маму Владимира Грамматикова, режиссера картины. У вас самой трое детей. Но в кино-то были нечеловеческие условия...

— Да, 70 лет назад условия жизни были мало похожи на нынешние. Нам даже представить бывает сложно, как жили наши предки, многого лишенные. Подспорьем послужили рассказы бабушек, с которыми у меня были близкие отношения. Я с интересом их слушала. А они рады были делиться опытом, лайфхаками, как сказали бы теперь. Так что для них было нормой кипятить белье в жизни, для меня — в кино. Обе пережили войну, эвакуацию, ютились в бараках — часто рядом с больными, зэками. Условия были, прямо скажем, не айс.

— Как отец оценил вашу работу?

— Он посмотрел ее еще на фестивале «Окно в Европу», где является президентом. Знаю, просил Владимира Александровича привезти фильм. Потом поздравил меня: «Молодец!» Ну а что он еще мог сказать: «Саша, я свалился с кресла от твоего таланта»? Хотя, если вы его спросите, может, он даже высокими словами расскажет обо мне. Но... Режиссер не смотрит картину как зритель. Он видит процесс. И оценивает работу. Я его дочь, поэтому он судит меня строго. Как профессионал — профессионала.

— Может, теперь он наконец найдет для вас достойную роль в своем фильме? В «Войне и мире», например.

— Думаю, шансы невелики. Я не попадаю по возрасту ни на одну роль.

— 35-летняя Скобцева играла 20-летнюю Элен Курагину, и ничего!

— Тогда в кино ситуация была иной. Сейчас она невозможна! Как невозможно говорить по таксофону. Традиция снимать старых артистов в молодых ролях давно ушла. Теперь стараются привлекать людей, близких по возрасту к персонажам. Думаю, папа тоже будет отталкиваться от этого. А вот театр имеет возможность расширить границы. Там не реалистичное действие, а иллюзия.

— Вы очень демократичная мама. Не требуете пятерок, не осуждаете за зеленые стрелки на глазах. А ваши фильмы дети смотрят?

— Вова «Богатыря» уже посмотрел. С удовольствием. И с интересом. Что уже хорошо. Но дети все-таки воспринимают меня на экране как маму. Они с уважением относятся к моей работе, ухаживают за мной. Вчера, например, снималась на морозе — пришла уставшая, продрогшая, зуб на зуб не попадал. Сгрузила вещи, легла в ванну, а Настя чай принесла. Потом яичницу сделала. Пришла поболтать. Да, они все очень нежные.

— Вы участвовали в мюзиклах, не побоялись сыграть в «Кабаре». А недавно затеяли проект «Хорошие песни», где и поете, и рассказываете о себе. Возникла такая потребность?

— Это профессиональная ступенька. В моноспектакле я полностью беру ответственность на себя. Он автобиографичен, полон музыки и рассказов о моей жизни. Она связана с песнями. А в них зрители могут угадать себя, посмотреть на мир более оптимистично. Мне кажется, нам не хватает сейчас доброй энергии, основанной порой на пустячных жизненных моментах.

— Раньше это назвали бы творческим вечером.

— Да, когда-то это блистательно делал Андрей Миронов — пел, шутил, читал стихи, отвечал на вопросы зрителей. Такой полустендап. Прежде у нас не существовало этого термина, но люди выходили к публике и откровенно рассказывали о себе с самоиронией.

— А что для вас хорошие песни?

— Когда качественные стихи и музыка. Когда песни любимы зрителем. И неслучайны для меня. Песни, с которыми я выплывала из разных историй. Которые меня вытягивали, одухотворяли, давали силы. Они — мои спутники. Я на них опираюсь.

Есть блок Майи Кристалинской, которой я увлеклась в период моей ранней молодости. Песня «Неужели это мне одной» ассоциируется у меня с рождением детей. А вот романтическая и грустная «В нашем городе дождь» — о несложившейся любви... Другой блок посвящен Микаэлу Таривердиеву — с великолепными сонетами Шекспира.

— Удивительно! Кристалинская — ведь не ваше время!

— А я вообще ретроманка. Благодаря папе. Он всегда слушал старую музыку. И у меня в доме она звучит.

— Не рэп?

— Мои дети неплохо к нему относятся. И я попросила их что-то ставить, чтобы меня за душу взяло.

— Получилось?

— Пока нет.

— К слову, как вы решились в «Кабаре» на роль, которую все помнят благодаря Лайзе Миннелли?

— Я ее большая поклонница. Очень люблю Лайзу. Была даже на сольном концерте в парижской «Олимпии». Для меня она — недосягаемая высота, огромная величина, к которой я отношусь с пиететом. Но... Бояться играть ту или иную роль непродуктивно. Ведь до меня уже все всё сыграли. Тогда мне надо было бояться сравнений и с Джульеттой Мазиной, и с Оливией Хасси.

— И с Зинаидой Славиной, игравшей Шен Те на Таганке.

— Вот именно! Мне всегда все припоминают — что ни возьму! Прекрасные артистки, победы. А мне что делать? Только относиться к этому спокойно. Роли не новые. Но я могу сделать их другими. Что касается «Кабаре»... У нас знают только Лайзу Миннелли. А ведь Салли Боулс играло большое количество знаменитых, талантливейших актрис. И играли они иначе! Джуди Денч, которой недавно исполнилось 90, делала это роскошно. Ее Салли — хамоватая, хрипловатая, вечно пьяная...

А потом, есть понятие: производственная необходимость. Писарев сказал: «Урсуляк, все бросай! Ты мне нужна!» И я встала по стойке смирно.

— Но ведь уже поветрие — взять старый фильм и снять на его основе новый. Или воплотить на сцене. Вчера смотрела «Калину красную» на Бронной и не могла отделаться от ощущения, что тут должен быть Шукшин, а здесь — его жена Лидия. При этом иные зрители смеялись так, будто слышали текст впервые.

— Мы все в плену у наших первых вкусовых ощущений.

— Может, я архаична, но воспринимать новую «Иронию судьбы» или «Морозко» мои глаза и мозг противятся.

— Я тоже архаична в каких-то моментах. И не всегда могу воспринять новое. Но... Мы же не одни на этом свете. Попробуйте включить старый фильм молодым. Им трудно воспринимать ретрокино. Так что, ничего плохого в том, чтобы «сделать ремонт и обновить мебель», я не вижу.

— К слову, вы как раз думали уйти из профессии и заняться дизайном интерьеров.

— Мне нравится эта тема. Если бы не задалось с актерством, наверное, нашла бы себя в интерьер-дизайне. Но сейчас жалко все бросать. Вроде нет оснований. Так что пока продолжу.