Как служил святитель Филарет Московский?

Почти каждый клирик, получая назначение на новый приход, сталкивается с необходимостью ознакомления с особенностями совершения богослужения в том или ином храме. «А как у вас служат (вечерню, утреню, молебен, панихиду)?» или даже: «А как у вас сокращают?» – с таких слов обычно начинается знакомство с теми приходскими, монастырскими, епархиальными или даже общецерковными отличиями и особенностями совершения богослужения, которую принято называть богослужебной практикой. Литургическая деятельность святителя Филарета Московского, память которого мы празднуем 2 декабря, также содержала целый ряд особенностей. Имеющиеся в нашем распоряжении источники позволяют не только составить достаточно полное представление об этих особенностях, но и выявить обстоятельства, которые способствовали их появлению. Ведь понимая, в силу каких условий формировалась богослужебная практика святителя, можно рассуждать о возможности и применения тех или иных обычаев, освященных его авторитетом, к богослужебной жизни нашего времени.

Прежде всего обращает на себя внимание частота совершения святителем Филаретом богослужений. В период с конца 1840-х до середины 1860-х годов – а именно к этому периоду относятся доступные нам сведения о литургической составляющей жизни и деятельности владыки, – митрополит совершал богослужение с частотой примерно десять-пятнадцать раз в месяц, то есть каждые два-три дня. Помимо общецерковных празднований: воскресных, праздничных высокоторжественных дней, когда к богослужению призывался каждый христианин и тем более клирик, литургический график владыки заполнен нарочитыми службами – это чаще всего освящение приходских храмов, поминовение усопших благотворителей, знатных особ, лиц, стяжавших личное расположение святителя или просто известных своей приверженностью Церкви, богослужение в учебных и благотворительных заведениях.

Болезненное состояние митрополита Филарета часто вынуждало его отказываться от богослужения, иногда буквально за полчаса-час до его начала, перед самым благовестом, но даже при этом среднее число служб владыки остается тем же. Любой такой случай воспринимался святителем как экстраординарное событие, отказ от участия в богослужении был для него каждый раз самой крайней мерой, и каждый раз при малейшей возможности митрополит Филарет все же решался служить.

Так, в 1847 году владыке пришлось отказаться от торжественного совершения чина умовения ног и выноса Плащаницы на Страстной седмице, о чем он с сожалением извещал своего духовника, наместника Троице-Сергиевой лавры архимандрита Антония (прославлен в лике святых как преподобный Антоний Радонежский). Как особую милость Божию воспринял святитель некоторое облегчение болезненного состояния, позволившее ему присутствовать на службе последования Святых Страстей в домовой церкви. Лишь к пасхальному богослужению митрополит Филарет почувствовал себя лучше. «От продолжавшейся. болезненности моей в короткой дремоте вечером в Великую Субботу получил я такое облегчение, что праздновал по крайней мере как выздоравливающий, если не как здоровый», – сообщал владыка.

С годами состояние здоровья владыки, конечно, не улучшалось. В 1866 году он пишет архимандриту Антонию: «В воскресенье, в день Пятидесятницы, поутру не знал, что с собою делать, и только за полчаса до литургии решился сказать сослужащим, что буду служить».

 

Прп. Антоний (Медведев) Радонежский

Богослужения святителя – это в основном служение Божественной литургии. Может быть, именно в силу частого служения литургии святитель крайне редко торжественно совершал вечернее богослужение. Обычно митрополит служил вечерню в первый день Пасхи, малую вечерню с акафистом под престольные праздники Чудова монастыря (святителя Алексия Московского) и Троице-Сергиевой Лавры (день Святой Троицы, обе памяти преподобного Сергия Радонежского). При этом всенощное бдение в эти же праздники совершалось обычно без участия владыки. Исключение – всенощная под Благовещение (один из престолов в Чудове монастыре) и под память праведного Алексия, человека Божия – престольный праздник одноименной московской женской обители. Причем исключение, похоже, вынужденное: приходящиеся обычно на Великий пост, эти праздники редко имеют малую вечерню.

Такое устранение от служения торжественного всенощного бдения ни в коем случае не означало устранения от молитвы за всенощным бдением. Владыка, как правило, присутствовал на каждом праздничном вечернем богослужении, совершавшемся на Троицком подворье как в Москве, так и в Петербурге. «Я всенощную частию слушаю, частию сам читаю для себя, близ церкви в келлии», – пишет он в 1841 г. 

Если устав службы предполагал какое-то особенное последование, совершаемое предстоятелем богослужения, святитель обычно сам совершал его. Так, он читал Акафист Пресвятой Богородице в праздник Похвалы, Великий канон в четверток пятой седмицы Великого поста, «двенадцать Евангелий» на утрене Великого Пятка; облачался для совершения выноса Креста в соответствующие праздники или на пение полиелея и величания. Даже такая почти забытая в наше время обязанность предстоятеля, как чтение шестопсалмия, часто исполнялась святителем в Лавре, хотя и не всегда добровольно. «Что я читаю иногда шестопсалмие в будни, – напоминал он архимандриту Антонию, – и охотнее в будни, нежели в праздники, в которые кроме сего довольно дела и утомления, то Вы знаете по Лавре. И если где, то там меня, после бывшего однажды случая, вытаскивают, потому что, когда я в церкви, пономарь, не спросив меня, постелет у аналоя, и читать никто нейдет».

Впрочем, и в качестве рядового чтеца митрополит Филарет охотно мог участвовать в службе: паремии в Великую субботу, Апостол в будние дни при служении на подворье владыка мог читать сам. Эта практика была заимствована им у его учителя митрополита Московского Платона (Левшина).

Митрополит Платон (Левшин)

Интересно, что под словом «всенощная» в материалах о литургической деятельности святителя Филарета понимается как торжественное и длительное праздничное богослужение, захватывающее значительную часть ночи, так, похоже, и простое соединение вечерни и утрени, близкое к современной практике. Так, в одной из записок служившего на Московском Троицком подворье иеромонаха Вениамина отмечено, что 27 августа 1849 г. всенощная в покоях владыки длилась с 8 часов до 9 часов 45 минут вечера.

В тех же записках несколько раз встречается указание на совершение утрени с вечера, причем каждый раз указывается причина – обычно говение близких митрополиту людей; обычай утреневать в вечернее время, похоже, был еще не так широко распространен, как в настоящее время. Рассуждения самого владыки отражены в одном из писем к преподобному Антонию. Святитель пишет о вечернем богослужении на петербургском Троицком подворье следующее: «Прежде совершались вечерня, утреня в свое время и литургия; Герасим (эконом подворья. – прим.авт.) ввел ежедневную всенощную с вечера, а вечерни и утрени нет. Следственно, братия вместо трех раз в сутки только два раза бывают в церкви. Но мирские, вероятно, более приходят к всенощной, нежели приходили бы к вечерне и утрене. Если так, то небесполезно сохранить сей порядок, чтобы для мирских мирской вечер обращать в церковный, хотя для братии лучше было бы чаще бывать в церкви. Рассудите о сем, спросив бывших в Петербурге, значительно ли приращение богомольцев на всенощной в сравнении с утренею».

Нетрудно заметить, что время и место совершения богослужений могли определяться святителем Филаретом применительно к конкретным обстоятельствам. Польза Церкви и народа церковного были для владыки важнее буквы Устава и традиции.

Эти же соображения были положены в основу решения святителя о времени начала литургии, совершаемой им самим. Еще в 1827 году, находясь в Петербурге, владыка писал своему викарию в Москву: «В высокоторжественные дни для известного разряда молящихся лучше начинать Литургию не рано. Я по большей части приезжал в конце десятого часа, так, чтобы служба начиналась в десять». Этому правилу святитель следовал и в последующие годы: встреча архиерея назначалась им обычно на 9:15 – 9:45, за исключением Пасхальной литургии, начинаемой чаще всего в 7 часов. Но когда можно было не принимать во внимание «известный разряд молящихся», святитель предпочитал раннее начало службы, а в дни отъезда в Лавру или в другую дальнюю поездку по епархии (митрополит выезжал в промежуток от 4 до 5 часов утра) Литургия и вовсе назначалась на 3 часа утра.

Практика частичного участия в богослужении могла распространяться и на Литургию. Святитель Филарет иногда участвовал в Литургии только до малого входа, на котором совершал возведение в сан протоирея или производил другие награждения, после чего за Литургией не предстоял. У нас нет точных сведений, как именно в таких случаях организовывалось служение: была ли встреча архиерея, в полном или в малом облачении молился в это время святитель, оставался ли он в храме после малого входа, но думается, что, как и в случаях с вечерним богослужением, устранение от предстоятельства не означало устранения от молитвы.

 

Митрополит Амвросий (Подобедов)

Похоже, что такая практика участия в литургии была заимствована митрополитом Филаретом из опыта его старших собратьев по сану. Во всяком случае, частичное участие в праздновании Богоявления точно было наследием митрополита Амвросия (Подобедова). Литургия в самый день праздника, по московской традиции, должна была совершаться архиереем в Успенском соборе, после чего полагался выход на Москва-реку для совершения великого водоосвящения. Такое продолжительное и масштабное богослужение представляло определенные трудности для владыки, никогда не отличавшегося крепким физическим здоровьем. Да и зимний холод добавлял проблем. Выход был найден в 1848 году. «Меня затруднил было праздник, – писал святитель преподобному Антонию. – Уже и в предшествовавшие годы находил я себя неспособным совершать освящение воды на реке. А ныне холод особенно велик. Но три архиерея, кроме меня, все больны. Что делать? Пришло на память, что покойный митрополит Амвросий, поручая в день Богоявления совершить литургию другому, сам только на воду ходил. Я решился поступить по сему примеру; и свою долю служения, благодарение Богу, исполнил не делаясь, по-видимому, больнее прежнего. Только вчера и ныне чувствую себя очень усталым и потому сижу дома и не принимаю».

С этого времени святитель обычно так и поступал. Впрочем, и праздничная Евхаристия не обходилась без участия владыки – он обычно совершал литургию Крещенского сочельника в Богоявленском монастыре.

К практике и митрополита Платона, и других епископов обращался святитель и при разрешении вопросов, связанных с особенностью архиерейского служения. Так, на вопрос одного из епископов, можно ли архиерею служить литургию одному, иерейским чином, владыка ответил положительно, указав, что в этом случае не следует употреблять омофор. «При этом-то старец (митрополит Филарет – прим.авт.) вспомнил и рассказал, что Платон по временам совершал литургию в Вифании не в сане архепископа, а по чину священника, без сослужащих, без омофора», – вспоминал один из биографов святителя Н.В. Сушков.

Ряд достаточно тонких вопросов пришлось разрешать митрополиту Филарету в годы пребывания в Троице-Сергиевой лавре на покое бывшего епископа Екатеринославского Анастасия (Ключарева). Святитель считал необходимым различать архиерейское богослужение, совершаемое правящим епископом, от архиерейского богослужения приглашенного архипастыря.

 

Епископ Анастасий (Ключарев)

«Преосвященный Анастасий хочет служить, – писал владыка архимандриту Антонию в декабре 1839 года. – Устройте ему сие по возможности. Покойный митрополит Михаил служивал без певчих (исполатчиков? – прим.авт.) и в каждение, вместо пения малых певчих в алтаре, велел петь клиросу тропари».

Но владыка Анастасий настаивал на совершении им богослужений с обычными прерогативами епископа. Уступая желанию собрата, святитель Филарет все же оставался при своем мнении, подкрепляя его и канонами, и сложившейся практикой.

«Что не поставляете амвона для Преосвященного Анастасия, это не грех, – успокаивает он наместника Лавры в феврале 1840 году. – В Успенском соборе и стоит амвон, но на него не входят служащие архиереи, если не члены Св. Синода или Синодальной конторы. Впрочем, лучше поставляйте для него амвон среди церкви. А на горнее место в алтаре, думаю, и сам не пойдет, ибо сего никогда не делают служащие в чужой епархии. Без звона я хожу в Успенский собор среди моей епархии, потому и ему не стыдно в чужой. Правила заботятся о внимании народа к местному архиерею, а находящемуся в чужой епархии велят устраняться от сего. Конечно, долг служащего зреть ко Господу, а не окрест себя; но нам прилично почтить его любовно, только не человекоугождая против правил».

В следующем году владыка Анастасий захотел совершить чин умовения ног, и святителю пришлось отстаивать литургические прерогативы правящего епископа. Поддерживая отказ архимандрита Антония организовать совершение чина, митрополит Филарет писал: «О умовении Вы рассуждаете справедливо; и я удивляюсь, как Преосвященный иначе видит дело. Спаситель, умыв нозе ученикам, Сый Господь и Учитель, повелел подобно смиряться начальникам пред подчиненными и тем назидать подчиненных. Совсем не то – умывать ноги чужим подчиненным, по своей воле. Если бы такое намерение узнал Вселенский Собор, он запретил бы сие так же, как запретил епископу проповедовать чужой пастве».

Заметное участие в литургической жизни митрополита Филарета принимал известный духовный писатель А.Н. Муравьев. Знаток и ценитель православного богослужения, прекрасно знакомый с литургическими обычаями Святой Земли и православного Востока, Андрей Николаевич нашел в святителе расположенного и заинтересованного собеседника и даже сотрудника – владыка участвовал в подготовке пользовавшихся широкой популярностью «Писем о богослужении» Муравьева. Проживая в Петербурге, А.Н. Муравьев приходил на богослужения на Троицкое подворье со времен пребывания в столице святителя Филарета.

Еще в те годы предложения Муравьева о совершении тех или иных особенностей в богослужении встречали понимание владыки: так, в 1836 году именно по просьбе Муравьева святитель совершал на подворье чин Воздвижения Креста. 

Окончательно обосновавшись в Москве, святитель Филарет, тем не менее, регулярно получал от Муравьева сведения о характере богослужений на подворье и очень часто соглашался с его замечаниями. Так, в 1860 году владыка передает архимандриту Антонию сообщение Муравьева: «Андрей Николаевич рассказывает много разнообразного неожиданного. В первую неделю Великого поста и в Страстную, когда Устав Церковный сосредоточивает внимание на покаянии и страданиях Христовых и устраняет посторонние службы, эконом (петербургского подворья – прим.авт.) совершает в церкви акафисты», – и поясняет: «На Страстной и Светлой неделе устав и свойство времени устраняют дополнительные службы святым. Благословно в сии дни отложить и акафисты».

 

Духовный писатель А.Н. Муравьев

Святитель Филарет, как известно, довольно ревниво относился к попыткам вмешательства светских лиц в сугубо церковные вопросы. Для Муравьева же делалось исключение – святитель, похоже, высоко оценивал знание Муравьевым литургических вопросов и во многом сходился с ним во взглядах на богослужение, тем более что Муравьев был достаточно корректен в своих замечаниях. «А.Н. (Муравьев – прим.авт.) имеет столько благоразумия, чтобы не просить меня ни о чем в церкви», – писал митрополит.

Еще один фактор, определявший особенности литургической жизни святителя, да и всей полноты церковной, фактор, не считаться с которым было невозможно, – это место царя в богослужении. В годы царствования императора Николая I специфика богослужения, совершавшегося в присутствии императора, была строго регламентирована и подлежала точному соблюдению. Регламентировались даже такие особенности, как качество фимиама в кадильнице (предписывалось использовать не ладан, а «порошки») и количество свечей, возжигаемых на богослужении (только по одной у местных образов в иконостасе), – похоже, император Николай Павлович обладал весьма тонким обонянием и запах гари не переносил. Не обсуждалось и соотношение богослужения высокоторжественных дней с богослужебным Уставом. Так, для торжества по случаю крещения великого князя Александра Александровича, совершившегося 17 марта 1845 года, святитель назначает 29 марта – четверток Великого канона – и предписывает совершить вечерню и утреню по уставу ради канона, а затем служить часы и Литургию святителя Иоанна Златоуста по Благовещенской главе Типикона, причем перед Литургией полагался благодарственный молебен с коленопреклонением и звоном.

Такое нарушение литургического строя Святой Четыредесятницы противоречило отношению самого владыки к богослужению Великого поста. В 1863 году он писал отцу Антонию: «Никогда не разрешал я совершать Златоустову литургию для поминовений или праздника в Великий пост, кроме дня святителя Алексия. Разрешал же я в пост Златоустову литургию только в домовых церквах, по двум крайним нуждам: для рукоположения священника, чтобы приходская церковь не оставалась бы долго пуста в такое время, и для приобщения многочисленных кадетов, которых вдруг к субботе исповедать и в субботу приобщить невместимо». Правда, в следующем письме владыка замечал: «Совершение Златоустовой литургии в постные дни, в существе, не есть важное изменение порядка. В древности не так на сие смотрели в некоторых местах, как ныне вообще в Православной Церкви».

Регулярная необходимость сопрягать торжества, связанные с событиями в императорской фамилии, с Уставом богослужения, как правило, в ущерб последнему не могла не смущать человека, понимающего Устав. Был еще и целый ряд практических затруднений: в «царские» дни запрещался вынос тел усопших и их погребение, а торжественное богослужение предписывалось совершать в обязательном порядке. Еще в 1846 году митрополит Филарет предложил разрешить погребение в дни рождения и тезоименитства хотя бы великих князей, но тогда порядок не изменился. Неудивительно, что в новое царствование именно святитель выступил с формальной инициативой сокращения как «царских» дней (1861), так и поименного гласного поминовения всех членов императорской фамилии за Литургией (1857). У императора Александра II было, похоже, более спокойное отношение к церковному оформлению русского самодержавия.

Правда, эти перемены не у всех находили понимание. Даже перед близким человеком – преподобным Антонием – владыке пришлось отстаивать свою позицию, аргументируя ее ссылками на древнюю практику. «Простите меня, – писал он в марте 1862 года, – мне кажется, Вы напрасно так строго смотрите на сокращение воспоминаний в молитвах Царствующего Дома и на облегчение в праздновании царских дней. В древних изданиях греческих в великой ектении сказано только: о благочестивейших и богохранимых царех наших. Не предписано даже имя Царя произносить. А о царском семействе и намека нет. В древних русских печатных изданиях литургии нет полного именного списка современного Царствующего Дома. Это введено в недавнее время, когда царский род был скуден и нужно было молиться, чтобы он не пресекся и чтобы у всех был в мыслях наследник престола».

Чувство меры, чувство красоты, тонкое понимание строя православного богослужения, его места и роли в жизни Церкви и каждого христианина – вот чем руководствуется святитель Филарет, сокращая поминовение императорской фамилии. Смеем предположить, что в основе всех вообще особенностей богослужебной практики владыки лежит та же способность и умение оперировать временем, местом, содержанием богослужения для достижения главного результата – молитвенного устроения земной Церкви, приобщающейся к вечно совершаемому на небесах прославлению ее Устроителя и Главы.

Пышность и торжественность в богослужении важны для святителя Филарета не сами по себе, а как выражение молитвенного порыва полноты Церковной, осуществляемого единством общей молитвы епископа, клира и народа. Нет этого единства в силу конкретных обстоятельств – нет нужды и в торжестве; степень приобщения к вечной славе Божией, являемой в богослужении, определяется не степенью пышности службы, это Божий дар в ответ на этот самый молитвенный порыв. Устроение души владыки позволяло ему одинаково радостно, углубленно и проникновенно молиться и служить и в Успенском соборе на официальных торжествах, и на подворьях Лавры в Москве и Петербурге, где богослужение носило, конечно, более интимный характер, оставаясь при этом для святителя все тем же – окном в мир горний, из которого светит в Церковь и мир Слава Божия.

«Вы спрашиваете, – писал он архимандриту Антонию из Петербурга в 1841 году, – что за благообразие, что митрополит совершает полиелей с тремя (если угодно, и с двумя) иеромонахами? Ответствую: я и все литургии в праздники, и в Пасху, так служу. Неужели на восемь месяцев моего пребывания в Петербурге Вы запретили бы мне священнослужение, потому что у меня нет более трех иеромонахов? Пусть судят человецы, как хотят: не запрещайте мне славить Господа в церкви малей, так же как и в велицей, пока Он долготерпит моему недостоинству».

А.Г. ФИРСОВ

Статья «Особенности богослужебной практики святителя Филарета Московского»
журнала «Филаретовский альманах»
цитируется по публикации сайта Троице-Сергиевой Лавры