Куда ведет новый шелковый путь? Интервью с китаеведом. Часть 1

По совокупности экономических показателей Китай обогнал или вот-вот обгонит США. Частью его программы выхода на первое место является предложение миру собственного проекта глобализации «Пояс и путь». В чем особенность китайского подхода к глобализации? На чем основываются внешнеэкономические амбиции Китая, и может ли в это как-то вписаться Россия? Эти вопросы особенно актуальны в условиях продолжающейся конфронтации России с Западом и ее переориентации на Азиатско-Тихоокеанский регион. Об этом мы поговорили с главным научным сотрудником отдела Китая Института востоковедения Российской академии наук, доктором экономических наук, профессором, заместителем главного редактора журнала «Проблемы Дальнего Востока» Андреем Владимировичем Островским. ИА Красная Весна: Андрей Владимирович, здравствуйте! Скажите, пожалуйста, что вы думаете о глобализации под эгидой Китая? Насколько она реальна и насколько серьезна в будущем? Андрей Островский: Она уже идет. Есть китайские инициативы. Первая инициатива появилась в 2013 году, когда Си Цзиньпин стал председателем Китайской Народной Республики и генеральным секретарем Коммунистической партии Китая, будучи избран на XVIII съезде КПК. Уже на следующий год по предложению Си Цзиньпина была выдвинута инициатива «Пояс и путь». Собственно говоря, это его разработка, которую он создал, когда работал в провинции Фуцзянь, в свободной экономической зоне Сямынь и затем возглавлял провинцию Фуцзянь и город Фучжоу. «Пояс и путь» — это развитие инфраструктуры по всему миру, вовлечение в этот крупный инфраструктурный проект практически всех менее развитых стран мира, прежде всего с точки зрения внешнеэкономических связей. В рамках «Пояса и пути» в три различных маршрута вошли территории Средней Азии, Восточной Европы, Африки, Юго-Восточной Азии. К примеру, благодаря этому за последние 10 лет резко вырос объем внешней торговли Китая со странами АСЕАН (это страны Юго-Восточной Азии). Если раньше объем внешней торговли стран АСЕАН с Китаем был невелик, то сегодня они занимают первое место, обогнав Соединенные Штаты Америки и Евросоюз. За 2024 год объем составил где-то $920 млрд. В этом году будет, наверное, больше триллиона. Это первый проект, реализованный Китаем. Причем американцы пытались сделать альтернативный проект через Индию и Израиль, но пока и маршруты не известны, и неясно, кто будет давать на это деньги. А китайский проект уже реализуется. И доля стран, вовлеченных в инициативу «Пояс и путь», составляет 50% объема внешней торговли Китая. Второй не менее крупный проект, который прорабатывался с 2012 года, — это всеобъемлющее региональное экономическое партнерство (ВРЭП) в рамках Азиатско-Тихоокеанского региона. В эту китайскую инициативу вошло большинство стран Азиатско-Тихоокеанского региона (но Америка туда не вошла). Вошли и Республика Корея, и Япония, и многие другие страны. И сегодня доля стран ВРЭП в объеме внешней торговли Китая составляет более 30%. Таким образом, это уже два крупных международных региональных проекта, которые охватывают весь мир. Со стороны Европейского союза и Америки делаются попытки блокировать эти проекты. Но ход событий таков, что масштаб развития и ВРЭП, и «Пояса и пути» с каждым годом становится все больше и больше. Около 10 лет назад Китай и Евросоюз подписали договоренность об открытии портов для внешней торговли в Италии (Триест) и Франции (Марсель). К сожалению, потом и французы, и итальянцы в одностороннем порядке отказались от реализации этих проектов. Что ж, как говорит восточная пословица, собака лает, караван идет. 23 октября закончился четвертый пленум 20-го созыва. Материалы по нему уже появились. И хотя конкретных данных немного, а больше обозначение направлений, тем не менее очевидно, что Китай будет делать акцент на новые технологии, будет ускоренно развивать те отрасли, которые основываются на новейших достижениях науки и техники. Именно туда будут направляться инвестиции. Идет постоянное углубление экономической реформы. Начинает реализовываться шестой, новый этап реформы, о котором было заявлено на третьем пленуме ЦК КПК 20-го созыва в июле 2023 года. Это программа развития до 2030 года, в ее рамках будет составлен план начинающейся 15-й пятилетки. Но пока конкретных цифр нет: их обещают дать на третьей сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП). Как объяснили на пресс-конференции, которая проводилась по итогам четвертого пленума, они обычно дают конкретные материалы, только когда они полностью утверждены на государственном уровне. В данном случае это сессия ВСНП, высшего органа государственной власти. Эта программа будет утверждена где-то в начале марта 2026 года, до 2030 года. А затем также будет подготовлена программа до 2049 года — к столетию образования Китайской Народной Республики. К тому моменту Китай, видимо, выйдет на первое место в мире по объему ВВП, и по объему потребления тоже произойдет значительный рост. Сейчас объем потребления в Китае на душу населения около $13,5 тыс., и это уже выше среднего показателя, хотя Китай еще не вошел в число лидеров. При этом сейчас Китай занимает уже не первое, а второе место в мире по численности населения, уступив пальму первенства Индии. Дело в том, что с 2022 года началось снижение численности населения, потому что многие семьи сейчас не желают рожать детей: и мужчины, и женщины борются за карьеры. Многие считают, что рождение ребенка — это потеря времени. Кроме того, есть инерционность политики «одна семья — один ребенок», проводившейся с 1978 года на протяжении более 40 лет. Она все еще оказывает серьезное влияние. В 2021 году пленум ЦК КПК заявил, что каждая семья может иметь столько детей, сколько они хотят, — а уже не хотят. Реалии сильно меняются. Но в данном случае гораздо интереснее, каковы результаты 14-й пятилетки, итоги которой будут подведены где-то в конце этого — в начале следующего года. ИА Красная Весна: А какие у них были планы на 14-ю пятилетку? Андрей Островский: Все они выполнены. Был задан среднегодовой темп роста ВВП около 5,5%. За последние два года он составил 5%. В Китае стабильный темп роста ВВП 5% в год. Это достаточно высокие показатели. Сейчас на Западе очень много пишут о том, что у Китая тут проблемы, там проблемы. Но на мой взгляд, серьезных проблем у Китая нет. Конечно, есть и экологическая проблема, и проблема старения населения, и самая большая проблема — нехватка нефти и природного газа. Но тем не менее в общем Китай решает свои проблемы. Природные ресурсы они закупают за рубежом. Китай сам производит нефти 230 млн тонн в год, а нужно 700 млн. Значит, надо закупать. Закупают каменный уголь, концентрат железной руды, чипы. С чипами проблема немножко иная. Одна из самых крупных статей импорта Китая — это закупка чипов. Но они из этих чипов делают более современные и продают за рубеж. И экспорт вот этой продукции на сегодня на первом месте, если брать по стоимостным показателям. А самое главное, что Китай наращивает производство этих микрочипов. И где-то через 5–7 лет такой проблемы уже не будет. Производство уже поставлено на поток. Другое дело, что они еще не набрали необходимого объема. А китайским фирмам, работающим за рубежом, местные власти оказывают довольно жесткое сопротивление. В Нидерландах, например, крупной китайской компании очень сильно ограничили деятельность по реализации продукции. Хотя по закону Нидерландов это запрещено, но ограничили. ИА Красная Весна: А как эта политика соотносится с нашим государством? Есть ли у Китая какое-то желание помогать России в преодолении технологического отставания? Или же Китай устраивает ситуация, в которой Россия фактически является его сырьевым придатком? Андрей Островский: Сейчас очень много говорят о том, что Россия становится сырьевым придатком Китая. Но чьим сырьевым придатком Россия была, допустим, лет 10–15 назад? Всегда возникает простой вопрос: куда поставлять? Тем более что сейчас политический фактор имеет большое значение. Китай, во всяком случае, является союзником России. Однако Россия вполне может развивать производство на своей собственной базе. Основная проблема — уровень науки и техники. Туда надо вкладывать деньги. Создавать предприятия. В свое время говорилось, что Россия с Китаем создадут наукоемкие производства и будут продавать продукцию за рубеж. Было подписано соглашение. Но примера какого-то реального серьезного российско-китайского проекта я пока не могу привести. ИА Красная Весна: То есть это пока исключительно на уровне соглашений и добрых намерений? Андрей Островский: Соглашения есть. Но результаты рассматриваются, когда что-то появляется. Недавно, когда В. В. Путин выезжал в Пекин на празднование победы над Японией, было подписано трехстороннее соглашение по энергоресурсам. Россия, Китай и Монголия подписали соглашение о строительстве газопровода «Сила Сибири — 2». А несколько лет до этого шли только переговоры, и ничего не подписывалось. Этот проект очень важен, особенно для России в нынешних условиях, когда европейский рынок закрылся. Хотя я лет десять назад об этом и предупреждал: давайте развивать сотрудничество на Восток, строить там газопроводы и нефтепроводы, потому что у нас все было нацелено на Запад. Даже, помню, была статья в одном из журналов, где губернатор Тюменской области говорил: «Все трубы нацелены на Запад. А почему на Запад? Мы на Восток можем поставлять нефть и газ». И вот сейчас поставляют. Кстати, по «Силе Сибири — 2» будут поставки как раз в основном оттуда: из Тюменской области и Ямала через Монголию на территорию Китая через Синьцзян. То есть Китай решает свои проблемы с энергоресурсами. И это даст ему очередной толчок в развитии, потому что на данный момент это одна из основных проблем Китая наряду с проблемами народонаселения и экологии. ИА Красная Весна: И все равно получается, что у России в этом взаимодействии в основном роль поставщика сырья? Ведь позиция, что мы экспортируем сырье, а нам в ответ экспортируют промышленную продукцию, это же подчиненная позиция? Андрей Островский: Естественно. Это позиция колониальной страны. Очень напоминает ситуацию конца XIX века. Метрополия получает от колонии сырье и поставляет туда промышленную продукцию. А на более ранней стадии метрополия поставляет условно промышленную продукцию в виде бус. А оттуда получает руду, сырье. После Великих географических открытий так первоначальное накопление и проходило. В Испании и Португалии, в частности. Та же Индия послужила такой базой для первоначальных накоплений. Многие страны в какой-то период своей истории были колониями, и оттуда вывозили сырье. Но с Китаем так не получилось. Он закрыл свою территорию для иностранцев, и только опиумные войны уже в XIX веке способствовали открытию Китая. А до этого только Португалия подписала соглашение об аренде острова Макао в 1599 году на 400 лет. ИА Красная Весна: И Китаю в контексте его планов глобализации, наверное, и невыгодно стремиться развивать Россию и давать ей возможность самой стать метрополией? Андрей Островский: Дело в том, что Китай понимает, что у России есть достаточно много ресурсов. И промышленность достаточно мощная, и наука. Самый главный ресурс России — это наука и техника, а также крупные промышленные предприятия. И Китай заинтересован в поставках российского оборудования и развитии отдельных отраслей, например, в сфере новых высоких технологий, которые у России еще сохранились от Советского Союза. Китай стремится максимально использовать их на своей территории. ИА Красная Весна: А какие это, например? Андрей Островский: У нас даже роботы были вполне конкурентоспособны. В 89-м — 90-м году я ездил на завод имени Серго Орджоникидзе (который сейчас уже разрушили, его нет). Там был цех по производству станков с числовым программным управлением совместно с Западной Германией. На эти станки была очередь до 2000 года. Это было совместное предприятие на нашей промышленной базе. А куда это все делось — вот в чем вопрос. А я это очень хорошо помню. Для нас специально организовали экскурсию, чтобы мы реально представляли себе это сотрудничество у нас и могли поделиться опытом развития совместных предприятий в КНР. У нас в институте было написано несколько монографий о том, как Китай создавал совместные предприятия в особых экономических зонах с начала 80-х годов. И я сам был на этих предприятиях. В Шанхае есть завод China-Schindler по производству лифтов. (Швейцарская фирма Schindler, одна из наиболее известных по производству лифтов.) Я был на этом предприятии в Шанхае в 1985 году. Это совместное предприятие Китая, Швейцарии и Гонконга. Швейцария дает технологии, Китай — оборудование, рабочую силу, Гонконг дает капиталы. Другой яркий пример — компания Haier. В провинции Шаньдун был полуразрушенный завод, пришел новый директор, и вот теперь Haier везде. Реклама Haier где угодно: производство кондиционера — Haier, холодильники — Haier, стиральные машины– Haier. Или компания по производству телевизоров, Hisense — то же самое. Все это — совместные предприятия. Китай создает совместные предприятия с привлечением иностранных капиталов и технологий, они работают где-то 10 лет, потом они разбегаются, и Китай получает технологии на предприятии. ИА Красная Весна: Можно ли сказать, что Китай перенял опыт создания совместных предприятий от Советского Союза? Андрей Островский: У нас было такое предприятие — тольяттинский завод ВАЗ. Производили «Жигули» совместно с итальянцами. Формат совместного предприятия долго не просуществовал: возникли проблемы еще на первых стадиях, но тем не менее у нас этот опыт был. И в 1920-е годы у нас тоже был такой опыт. Еще во времена НЭПа у нас строились такие заводы. Если помните, был такой деятель, как Троцкий. В конце периода НЭПа, когда наверху шла политическая борьба и Троцкого освободили от всех должностей, он возглавил акционерное общество по производству карандашей, совместное предприятие с Koh-i-Noor. До того, как он уехал за рубеж, у него была такая административная должность, одна из последних. Мало кто об этом знает. Если говорить о влиянии Советского Союза на китайские реформы, знаете ли вы, что Дэн Сяопин изучал реформу в России? В 1926 году он приехал из Франции на учебу в Коммунистический университет трудящихся Востока. Он находился в центре Москвы, на Волхонке. И Дэн Сяопин в 1926–1927 году (как раз период расцвета НЭПа) был студентом этого университета и изучал русский опыт. Позже он подумал: неплохо было бы как-то использовать российский опыт НЭПа. И использовал, правда, не полностью и не в чистом виде. Дело в том, что условия Китая до начала реформ не отличались от советских условий до НЭПа. К моменту начала экономических реформ в Китае доля населения, занятого в сельском хозяйстве, была 80%. То есть тоже приходилось ориентироваться на село. И сперва все реформы начинались в селе. Первый этап реформы — это сельская реформа, а отнюдь не городская. В городе, например, в Шанхае, реформы начались где-то в середине 80-х годов, в других провинциях вообще где-то в нулевые годы. Я по Китаю довольно много ездил. Когда я впервые приехал на стажировку в Китай (это был 84–85 год), в Народный университет, тема моей работы была «Экономическая реформа в Китае», причем в области труда и заработной платы. Я просил, чтобы меня повозили по предприятиям, чтобы я изучил опыт реформы. И там, в Народном университете, долго ломали голову, что можно мне показать по этой теме. Наконец придумали. Тем более повезло, что началась политика малых шагов. Потому что реформы мало где были. В Пекине их точно не было. Единственная реформа — рынки появились. Сейчас Чжунгуаньцунь — это известный компьютерный рынок в Китае. Построили огромное здание. Сейчас там все самое современное. А тогда это был обычный рынок, как в российском райцентре. Грязь, доски, народ торгует чем угодно. Вот таким был Чжунгуаньцунь. Он назывался «свободный рынок», по-китайски «цзыю шичан». Вот на этом рынке мы и изучали реформы в Китае. Потом разрешили кустарям по субботам вывозить лавки на центральные улицы города, Сидань и Ванфуцзин. Они приезжали на тележках и продавали продукцию. Вот так начиналась реформа в городе. А в деревне она шла полным ходом. Ввели систему подворного подряда. Поля делятся на две части: одна часть — поле ответственности, урожай с которого надо сдавать государству по фиксированным ценам. А со своей части поля (поля пайка) ты можешь сам продавать продукцию по свободным ценам. За счет этого очень многие крестьяне быстро разбогатели. Особенно дворы специального подряда: на зерне сильно не разбогатеешь. А вот если рыбу разводить, или барашков, или молоко, или даже груши, или креветки — другое дело. В первые два-три года были дворы, которые назывались ваньюаньху 万元户 — дворы-«десятитысячники». Это значит доход в 10 тысяч юаней. На тот момент это где-то 10 тысяч рублей в год. Середина 80-х годов, так что 10 тысяч рублей делим на 12. Это где-то полторы тысячи в месяц. Прилично. Но крестьянам-то надо на эти деньги закупать и оборудование, и перевозку обеспечить, и складирование. Это всё в эти 10 тысяч. Многие разбогатели, некоторые грузовики стали покупать, чтобы зерно на склады возить. Причем склады в деревнях тоже стали рыночным способом работать. Например, закупочное зерно. Урожай большой, начали отпускать — значит, цены снижаются. Урожай маленький — цены повышаются. Это же купля-продажа. Но по-прежнему сохраняются фиксированные поставки. Поэтому крестьянин мог, если цены за килограмм зерна повышаются, и не идти на деревенский рынок. Зачем рисковать, когда ты можешь пойти на склад зерна в уездный центр, и там у тебя примут по определенной, устраивающей тебя цене? (Продолжение следует.) glavno.smi.today