Рок-н-ролл и большие пушки. Почему бармен из Ульяновска ушел на СВО и стал «Амигосом»

Боец с позывным «Амигос» рассказал, как сменил барную стойку на блиндажи и траншеи, а байк - на гаубицу.  Он влетел в «Рок-стар-паб» (бывший «Байкер-клаб») как ураган, в черном кожаном жилете и ковбойской шляпе, и его немедленно обступила толпа друзей. Байкеры и рокеры, неформалы и панки всех мастей, и все задавали один и тот же вопрос: «Ну что там было на войне, «Амигос?» - Расскажу сразу всем! - эмоционально и со смехом крикнул он в толпу. - Приехали пушки, мы их сняли, расставили, команда: «Огонь!», команда: «Снаряды!», навелись, к нам обратно летит, прячемся, тут - взрыв, там - осколки, сюда - не беги, туда - беги! И так каждый день. Это если кратко. Война и война! Так и было. Больше десяти лет «Амигос» проработал барменом в рок-клубе, да что там проработал - он стал, наверное, самым известным барменом Ульяновска. Харизматичный, похожий на мексиканца, с длинными черными волосами, обвешанный цепями: кто мог подумать, что он пойдет в добровольцы, станет солдатом?     А он взял и пошел в артиллеристы. Как позже расскажет сам, потому что давал присягу еще Советской армии и был так воспитан. В первый раз с «Амигосом»-солдатом мы встретились на полигоне в селе Тоцком в начале лета. К тому моменту он уже сбрил длинные волосы и переоделся в камуфляж. Тогда его было сложно узнать, но сегодня в бар зашел старый добрый «Амигос». Такой же, каким он был до СВО, да только к цепям на шее добавился жетон армии России. С поля боя он на две недели приехал в отпуск. «Народная газета» побеседовала с добровольцем о том, через что за эти месяцы прошел дивизион, и о том, изменился ли он сам. Копать, опять копать, копать - Мы расстались с вами на полигоне в Тоцком. Буквально через две недели вы уже попали в зону боевых действий. Как это было? - В Тоцком нам подогнали эшелон, огромный, с платформами. Мы погрузили туда бронетехнику, уазики, пушки. Вручную двигали пушки на платформы, как в кино, закрепляли их железными прутьями, чтобы не шатались. Весь наш полк загружался по вагонам, как в Великую Отечественную. Мы сели и четверо суток ехали военным эшелоном, пропуская все гражданские поезда. Четыре дня пути, и мы прибыли в поселок. Война для нас еще не началась, нам сказали, что неделю будем здесь стоять. Чтобы не сидеть без дела, копали блиндажи - тренировались. А через неделю приказали ехать на передовую. Первые боестолкновения были уже под Коксохимом. Мы прибыли туда, начали копать блиндажи и траншеи. Через два дня к нам подтянули пушки - так и началась моя война. - Большая часть вашего подразделения до этого в зоне боевых действий не была и участия в них не принимала, так? - Да, все новички, новобранцы, многие даже в срочной армии не служили. Я служил в Советском Союзе с 1988 по 1990 год. Но, несмотря на это, все настроены были воевать. Тяжело никому не было, никто виду не показывал. Нас учили, как сохранить свою жизнь: быть осторожными, смотреть под ноги - там и растяжки, и мины, много всего валяется. Все натовское оружие, что враг оставил. Мы заезжали на их позиции, а они отступали. - Как я понял, место, куда вы прибыли, не стало пунктом дислокации - вы так и шли все вперед и вперед… - Да. Когда я собирался на СВО, смотрел новости и думал, как это будет: что мы будем стоять на месте, как на телевидении показывают: пушку поставили, вырыли укрепленные блиндажи, укрепили брусом, и все - кофе пьем. Я думал, что будет так - красивая жизнь! На деле все оказалось иначе. Каждую неделю или дней через десять нам говорили: «Снимаемся, совершаем перекат». По-военному это называется «перекат», когда подразделение идет вперед. Отвоевали пять километров - значит, двигаемся на пять километров вперед, переезжаем, стреляем. Это было удивительное летнее наступление! - Выходит, дивизион сейчас как раз на острие атаки и непрерывно идет вперед? - Я общался со многими мобилизованными, некоторые из них воюют уже два года. Они говорят, что за это время отвоевали километр, второй, третий, но не больше. А в основном месяцами стояли на одной позиции. Но когда приехал наш дивизион, наш полк, началось летнее наступление. С июня по осень мы продвинулись на 50 - 60 километров, и перекаты были очень частыми. Мы устали копать блиндажи и траншеи, потому что перекатывались постоянно. Короче говоря, война оказалась не такой, как в кино. Мы продвигались вперед, брали одну деревню за другой, освобождали множество населенных пунктов, и это была работа нашего полка. - И боеприпасов, видимо, не жалели. - Мы стреляли без перерыва. Боеприпасов было очень много! Нужно же освободить склады? Ни разу не было ситуации, когда нам сказали, мол, нечем стрелять. Всегда подвоз. Остался собой - Сплотилось ли подразделение за эти месяцы в зоне боевых действий? Появились ли у вас новые друзья? - Лично у меня да. В основном новобранцы были из деревень, из разных социальных слоев, кто-то всю жизнь читал книги, кто-то никогда не читал. Но война стирает различия. Я, например, встретил одного боксера, типичного такого гопника, из группировки. А я рокер! На «гражданке» подрались бы, а тут делаем общее дело. Конечно, у меня появились новые друзья. Мы беседуем в траншеях, спим в одном блиндаже, едим из одного котла. Я им рассказываю о своей жизни, о байкерской, рокерской. Они удивляются, что такой человек может быть на войне, и, конечно, они начинают воспринимать меня как своего. - А от старых друзей, здесь, в Ульяновске, не отдалились? Как встретил родной бар? - Перед моим приездом повесили объявление: «Амигос» приехал в отпуск! И пришло много людей. Я вчера и позавчера был в клубе. Очень многие мои друзья пришли, все просили: «Амигос», расскажи, как ты воевал». Я начинаю рассказывать, как все происходит, честно, без утайки. Стараюсь смешно рассказывать! А клуб не изменился: я всегда говорил, что он напоминает мне фильм «От заката до рассвета». Все такой же душевный, приятный. - Ульяновск не изменился, а вы изменились? - Лично я считаю, что не изменился. На меня война пока не повлияла. Я видел людей, которые изменились. Они были одними, а после стали другими. Но, глядя на себя, я бы не сказал, что изменился. Война для меня - это просто выполнение долга. Но вот я приехал в Ульяновск, надел свою любимую одежду - и я снова рокер! Вернулся на фронт - все, дальше я воюю за Родину. Мне приятно на сердце, что я воюю за Россию против НАТО. Я обожаю Путина и поддерживаю его, но так было и раньше. Ничего не поменялось. - Как вы думаете, почему вы не изменились? - Я воюю, но остаюсь собой. И я думаю, что прочитанные книги и мысли помогают мне остаться собой. Они как бы создают барьер, чтобы плохое не проникло в мой мозг. Я воюю, но при этом сохраняю свою личность. - Я знаю, что вы очень близки с женой, даже вместе ведете канал в «Телеграме». Как она вообще вас отпустила? - Когда война началась, в 2022 году, я сразу сказал, что хочу идти. Я был полон патриотизма и решимости. Тогда она мне сказала: «Ну пока не надо, давай работать, наслаждаться жизнью». Но я не мог наслаждаться, со временем это чувство, что надо идти, во мне усиливалось. Я снова сказал жене: «Хочу идти на войну». Она ответила: «Давай чуть попозже». А желание все росло. И когда я окончательно принял решение, она промолчала, приняла его и меня отпустила. Правда, она стояла в военкомате три часа, чтобы проводить меня. Но я понимал, что если бы я не пошел на войну, то это чувство внутри не отпустило бы меня. Оно бы меня съело. Я бы не мог себя простить. Андрей ТВОРОГОВ Фото Павла Шалагина и из личного архива героя публикации