Сильно правильный. Игорю Ларионову – 65 лет
К человеку, главным словом которого является слово «правильно», не может быть однозначного отношения. А если он еще и поступает соответственно своим представлениям о жизни и работе, то, по крайней мере, на неоднозначное восприятие он изначально обречен. А если еще и известен, и успешен, и с нетривиальной биографией – тут все, можно любое публичное проявление трактовать как угодно.
Тем более что сам Игорь Ларионов в конце десятых дал повод говорить о себе даже больше, чем во времена владычества знаменитой тройки КЛМ. Сам подставился, войдя, наконец, в тренерскую профессию на исходе шестого десятка лет, дебют на клубном уровне встречен был с восторгом, но восторг через некоторое время сменился скепсисом (не у всех), появилось много вопросов, в числе которых есть даже «а какой он тренер?». Последний с новой силой зазвучал нынешней осенью, когда Ларионов начал эпично заваливаться с питерским СКА, где он однажды сезон поработал на заре КХЛ директором по развитию, о чем у него остались не лучшие воспоминания.
И тут после в целом успешной работы в Нижнем Новгороде (если брать за точку отсчета не конечный максимальный результат в виде выхода в плей-офф, а свежую и яркую игру команды, особенно в первые два сезона) – снова СКА, уже совсем другой по масштабам и бэкграунду, который несколько лет возглавлял такой специфический молодой специалист, как Роман Ротенберг, и который уже заждался большого успеха. Это не «Торпедо», где поначалу можно было не сильно задумываться о прагматике и давать дорогу рвущейся к славе молодежи – от его СКА ждут твердого и уверенного замаха на Кубок Гагарина, не меньше, а потеря лидеров оправданием не считается – умеющему работать с молодежью молодому по стажу работы тренеру и карты в руки.
Здесь «романтику» Ларионову, который, будучи в «Торпедо», не уставал заверять в своей верности атакующему зрелищному советскому хоккею, неизбежно предстояло стать прагматиком, меньше говорить об эстетике игры и привлекательности изготавливаемого продукта. Потому что эстетика эстетикой, а оказаться отцепленным весной от состава означает и самому оказаться в резерве, откуда в топ-клубы рельсы явно не ведут. Вот нынешний СКА и действует сообразно ситуации, в которой отказался – меньше сложности, больше простоты, меньше эффекта, больше эффективности, его величество результат определяет подход к любому сопернику, про красоту Ларионов помнит, но это потом.
Чем все это закончится, одному Господу известно, но не хотелось бы, конечно, чтобы великий Ларионов исчез с российского хоккейного небосклона так же быстро, как он на нем появился. Надо же еще учесть, что самый американизированный из сильнейшей пятерки мирового хоккея 80-х, как он заявил, окончательно вернулся в Россию, а это шаг серьезный и ответственный. Впрочем «несерьезных» шагов у Игоря Николаевича, кажется, не бывает. Эта «просчитанность» тоже может раздражать – с нашей ментальностью спонтанность и порыв куда понятнее и ближе, хотя чем они порой оборачиваются, тоже ясно.
Игорь Ларионов интервью дает, словно набрасывая тезисы к будущей книге под рабочим названием «Как стать Игорем Ларионовым». Книг с чемпионским посылом немало, мотивационная литература тоже может быть увлекательной, но вот следовать ее героям куда сложнее, особенно если это недостижимый идеал. А Ларионов – исключительно положительный герой, без единого пятнышка на мундире, отличник и ботаник, ставший кумиром и в спертом воздухе позднего СССР, и в энхаэловской мясорубке 90-х.
Он таким не всегда был.
…В 16 лет он сбежал из спартаковской вотчины в Сокольниках, пока руководство клуба обсуждало какие-то детали практически решенного перехода. Игра спартаковского ведущего звена Шалимов-Шадрин-Якушев ему нравилась элегантной импровизационностью, институт после окончания школы прилагался вместе с другими благами, но что-то юного Ларионова остановило – наверное, был еще не готов к переезду в столицу. «Спартак» потенциально оставался командой мечты Игоря – он вырос в Воскресенске на эпштейновской закваске: «хорошее катание, быстрота мышления, хитрый пас, выдумка, импровизация, без жестких тактических схем», и при этом субтильному Ларионову надо было «рассчитывать развитие атаки на ход-два вперед». Все эти задатки рано появились у пацана, которого старший брат Женя однажды привел в хоккейную школу «Химика» к Вячеславу Одинокову. В 13 лет умненький Игорек Ларионов в Первоуральске проиграл Всесоюзный финал «Золотой шайбы» сверстникам из Горького, в 14 такой же финал в Череповце выиграл, в 15-16 стало понятно, что в Воскресенске подрастает будущая звезда советского хоккея.
ЦСКА Ларионов не любил, и уже в основе «Химика» пару раз поучаствовал в самом сладком для болельщиков унижении суперклуба. Больше всего запомнился микроматч звена Лаврентьев-Ларионов-Щуренко против звена Макаров-Жлуктов-Крутов, который воскресенцы выиграли 4:1 с четырьмя голевыми передачами юного центрфорварда. Понятно, что ЦСКА тоже хотел видеть его в своих рядах. Но «Спартак» усилиями Бориса Кулагина и Игоря Дмитриева (был момент, когда Дмитриев помогал Кулагину) предпринял последнюю попытку – родители были очарованы таким вниманием, и уже согласились, но Игорь напоследок решил посоветоваться с Эпштейном. Спартаковское руководство обещало Ларионову место центра с краями в лице Виктора Шалимова и Сергея Капустина – это было бы здорово, но… Эпштейн, не по своей воле отстраненный от главного дела своей жизни, но продолжавший ревниво следить за «Химиком», рассудил мудро: в «Спартаке» с этими великими Ларионову выступать два-три года, не больше, лучше идти в ЦСКА и начинать с ровесниками, это будет надолго. Собственно, Семеныч поспособствовал созданию звена, которое покорит весь хоккейный мир.
…Ларионов не хотел в систему Виктора Тихонова, но пришлось приглушить зов сердца и включить голос рассудка. Выбор с подачи авторитетного Эпштейна получился рациональный, и с точки зрения карьеры – идеальный. Система не нравилась, муштра вызывала идиосинкразию, офицерское звание присвоили без его участия, но партнеры, но игра, но победы… Подобной карьеры он нигде бы не сделал – естественно, все не само собой пришло, не по взмаху дирижерской палочки. Но осенью 1981-го на Кубке Канады ларионовское звено явилось миру, и советский хоккей обрел троих непобедимых, а если брать всю пятерку – еще и уникальных чемпионов. На внутреннем уровне с Ларионовым в центре суперзвена они всегда становились чемпионами, понятия второе место для подопечных Тихонова не существовало. До поры до времени их тотальное превосходство ощущалось как данность, а на вопрос, когда же все это кончится, ответ дала эпоха – вернее, ее слом, коснувшийся на рубеже 90-х каждого.
«Победимыми» они начали становиться еще раньше, когда завоевали в так называемом любительском хоккее все титулы, и не по одному разу. Во второй половине 80-х очередной титул становился просто добавлением к предыдущим, продолжение требовало тех же самоотречения с самозаточением, которые с каждым годом становились все непереносимее, да и система не дремала – однажды на сезон в целях профилактики невыездным сделали одного из лучших центрфорвардов мирового хоккея Игоря Ларионова. Понятно, что напряжение накапливалось и искало выхода. Наступление новых времен обозначило знаменитое открытое письмо Игоря Ларионова Виктору Тихонову в «Огоньке», в октябре 1988-го вышедшее под названием «В долгу перед хоккеем…», которое во многом спровоцировало все дальнейшие события, и ускорило процесс расставания бунтаря и поддержавших его партнеров с советским прошлым.
До сих пор эхо того скандала становится предметом то и дело вспыхивающих дискуссий – впрочем, ничего нового не добавляющих, потому что у каждой стороны своя правда. Ларионов считал, что достигать высот и побеждать можно без принудиловки и круглогодичных сборов, его оппоненты считают поступок автора черной неблагодарностью по отношению к тренеру и плевком в свое же славное прошлое. То, что скандал ускорил процесс легального отъезда лидеров за океан – безусловно. То, что Ларионов попал в свою стихию и доказал, что высочайший уровень можно поддерживать и без кнута при должной самодисциплине, тоже не подлежит сомнению.
Но это же Ларионов.
…Кстати, из всей пятерки именно он смог реализоваться в НХЛ в наибольшей степени, хотя ни «Ванкувер», ни «Сан-Хосе» нельзя было отнести к идеально подходящим под хоккей Ларионова командам. Он не жаловался на трудности адаптации, на тренеров и на примитивный североамериканский хоккей – он не опускался на его уровень, он его поднимал, наслаждаясь свободой. Последнее категорически не удалось Владимиру Крутову в том же «Ванкувере» – ему все было чуждо, хотя по всем профессиональным характеристикам именно Крутов должен был первым покорить родину хоккея.
У Ларионова, несмотря на хрупкую внешность, никогда не было синдрома отличника. В игре все равно, умный ты или глупый, крепкий или не очень: вышел на вбрасывание – будь готов к тому, что по пальцам достанется, выехал на пятак – получишь по ребрам, а уж в борт влететь – обычное дело. У Ларионова за обманчивым и «слишком интеллигентным» внешним видом скрывалась не только стальная закалка, но и стальной характер. По лидерским качествам он если и уступал Вячеславу Фетисову, то совсем немного, «Ларик» за себя постоять мог всегда.
То, что он не то что не затерялся, а стал знаковым хоккеистом в НХЛ, а для «Детройта» в особенности – факт общепризнанный, но сам по себе не рядовой. Ларионов и ведь в «Ванкувере» и «Сан-Хосе», еще до «русской пятерки», сконструированной Скотти Боуменом, и после нее, приближаясь к закатному для карьеры игрока возрасту, держал очень высокую планку. При этом никогда не подлаживался под упрощенные варианты – наоборот, вынуждал партнеров, которых у него сменилось немало, повышать свой игровой интеллект. Это за малыми исключениями понимали и тренеры, не пытавшиеся переделывать «слишком умного» центрфорварда на свой лад. То, что Игорь Ларионов стал одним из символов НХЛ, дорогого стоит.
Жаль, конечно, что за все 90-е и вплоть до начала нового века за сборную России он сыграл всего дважды – на Кубке мира-1996 и Олимпиаде-2002. В начале 90-х это было эхом разрыва с Тихоновым, после главным образом мешала занятость в клубах, потому что плей-офф команды с Ларионовым, не говоря уже о золотой поре «Детройта», практически не пропускали. Конечно, ничего нового к уже имеющимся у него титулам Игорь Ларионов добавить не мог, но, как мне кажется, с ним нам всем было бы веселее в не очень веселую пору.
Правда, он не настолько «американизировался», чтобы стать сторонним наблюдателем российской жизни. Было ведь и памятное лихое турне звезд НХЛ по городам и весям осенью 1994-го, во время которого я впервые услышал от Игоря о его новом увлечении виноделием. Приобщению к древнему искусству (а виноделие сродни именно искусству) способствовал короткий период игры за швейцарский «Лугано» в сезоне 1992/1993, со временем хобби стало бизнесом, невероятно интересным, и очень непростым, которому, по большому счету, надо отдавать всего себя. Но если есть хоккей как основа, то он всегда перетянет. Честно говоря, мне немного жаль, что винодела высокого класса из Игоря Ларионова не получилось – как-то я попросил оценить его собственный уровень с помощью спортивных разрядов, и Игорь Николаевич не без некоторого сомнения произнес: «Кандидат в мастера спорта». И что это по сравнению с Ларионовым – двукратным олимпийским чемпионом и трехкратным обладателем Кубка Стэнли?
Ларионовские вина я пробовал. Хорошие вина. Неплохо было бы представить автора где-нибудь в Австралии, или, на худой конец, в Калифорнии, но виноградники для Ларионова теперь далеко, а хоккей близко, ближе некуда.
…Полтора десятка лет назад Юрий Голышак и Александр Кружков, два блестящих интервьюера из «Спорт-Экспресса», задали Игорю Ларионову вопрос, какой он представляет свою жизнь через десять лет. Концовка ответа была такой: «Сейчас загадывать глупо. Буду придерживаться житейской мудрости – идти своей дорогой, и наслаждаться каждым днем». Не займись Игорь Ларионов-второй хоккеем уже серьезно, Ларионова-первого эта дорога, возможно, и не вела бы в основном хоккейным маршрутом. Но благодаря сыну отец, помимо деятельности в качестве агента, находился в курсе всего, связанного с детским и юношеским хоккеем. Опыт, полученный от работы с выдающимися тренерами (достаточно назвать Виктора Тихонова и Скотти Боумена), не мог не привести к желанию этот опыт кому-то передать. Лучше поздно, чем никак.
В торпедовские времена он говорил, что не хочет быть, как остальные. Что идет «немножко другой дорогой». Что «не нужно жить вчерашними сожалениями». Что он не хочет смотреть назад. Что если игра превращается в простые будни, то «тогда лучше не работать». Что «кнут и пряник» – это не его. Что главные ингредиенты – «слово, доброта, уважение, терпимость». Что самое плохое для него – «если отсутствует рабочая этика». Что за свой труд не стоит ждать благодарности. Что он «старается держать себя в полном порядке, чтобы быть примером для молодых ребят».
Какие-то из его откровений – из серии «как правильно питаться-играть-думать-действовать-жить», то есть это очень важные вещи, в которых жизни не больше, чем в декоративном аквариуме с искусственными рыбками. А жизнь – она там, где Игорь Ларионов выходит из роли правильного джентльмена. Таких моментов у юбиляра и сейчас много, а будет еще больше.
Игорь Николаевич Ларионов
Родился 3 декабря 1960 года в Воскресенске
Карьера игрока: 1977-81 – «Химик», 1981-89 – ЦСКА, 1989-92 – «Ванкувер», 1992/1993 – «Лугано» (Швейцария), 1993-95 – «Сан-Хосе», 1995-03 – «Детройт», 2000 – «Флорида», 2003/2004 – «Нью-Джерси», 2005-06 – «Брунфло» (Швеция).
В чемпионате СССР – 457 матчей, 204 гола и 230 передач. В НХЛ 1071 матчей, 199+542. За сборную СССР – 208 игр, 81 гол
Достижения: олимпийский чемпион (1984, 1988), чемпион мира (1982, 1983, 1986, 1989, обладатель Кубка Канады (1981). Чемпион мира среди молодежи (1979, 1980). Чемпион СССР (1982-89), обладатель Кубка европейских чемпионов (1981-89). Лучший хоккеист СССР 1988. Обладатель Кубка Стэнли (1997, 1998, 2002)
Карьера тренера: 2019-21 – молодежная сборная России, 2020/2021 – сборная России, 2022-25 – «Торпедо», с 2025 – СКА
Награжден орденами «Знак Почета» (1982), Трудового Красного Знамени (1988), Дружбы (2004), Почета (2011).