Дмитрий Емец: «Всё, что сделано не для себя, делает нас сильнее»

Автор более 100 книг, общий тираж которых превысил 5 млн экземпляров. Писатель, создающий фэнтезийные миры, интересные и детям, и взрослым. Он родился семимесячным, однажды чуть не утонул во время плавания на каяке. На его книгах выросло целое поколение детей – и как-то раз он судился с самой Джоан Роулинг за возможность издать свои книги за рубежом… Об этом и многом другом – в интервью ulpravda.ru. Ульяновск посетил российский писатель Дмитрий Емец. Гость приехал, чтобы поучаствовать в масштабном фестивале «Книжные маяки Ульяновска». Мы встретились с известным автором в рамках проекта «Глубинные интервью». Напомним, главная задача проекта – неформальная беседа, похожая на ситуацию поездки в плацкартном вагоне: собеседники говорят по душам, обмениваются какими-то рассказами – и в итоге выстраивается целостный образ человека. Родился в творческом прыжке – Моя мама работала журналисткой, издавала поэтические книги, она творческий человек и, наверное, немного экспериментатор. Ее однажды заинтересовало, что будет, если синхронно подпрыгнуть вместе с автобусом – когда тот преодолевает очередную неровность. И вот прыжок получился настолько «успешным», что начались преждевременные схватки: она была тогда на седьмом месяце беременности. Так на свет появился я. По рассказам моего отца, он собирал по всему роддому грудное молоко – от тех мамочек, у которых был его избыток. Так что у меня множество молочных матерей: весил я всего два килограмма, благодаря общей помощи меня смогли выходить. Детские впечатления и книги: от ненависти до любви Родился я в городе Запорожье, а в девятимесячном возрасте вместе с родителями переехал на Камчатку – сначала жили в небольшом городке Елизово, а затем в Петропавловск-Камчатском. Из сильных детских впечатлений камчатского периода: помню, что прилип на морозе языком к металлическим качелям (тоже ведь экспериментатор!), и еще как-то меня ударило током, когда включали фильмоскоп, с помощью которого показывали диафильмы. Еще помню, как мама меня приучала читать: я это дело не любил, и когда она отворачивалась, я тайком перелистывал по 10 страниц, чтобы поскорее добраться до финала. И вот в первом классе я попал на день рождения подруги. Взрослые оставили детей одних, начался какой-то ералаш, девчонки устроили драку с мальчишками, а я скрылся ото всех в дальней комнате и нашел там книгу Карло Коллоди «Приключения Пиноккио». И, что называется, залип. За один вечер осилил больше 200 страниц и впервые испытал настоящее удовольствие от чтения. С тех пор читал много и без разбору – мне взрослые даже запрещали читать: приходилось по ночам прятаться с книгой и фонариком под одеяло, чтобы уйти в мир любимых героев.   Переписал мифы древних греков – Первая моя книжка – «Дракончик Пыхалка» – вышла в 1994 году, когда мне исполнилось 20 лет. Естественно, до этого момента я тоже много писал – настукивал на маминой печатной машинке рассказы и повестюшки. В возрасте 12 лет даже затеял роман, в котором русский дружинник с французским колоритом (видимо, влияние «Трех мушкетеров») собрался на службу к князю. Я долго описывал его коня, снаряжение, но затем мне всё это надоело – и мой дружинник тут же погиб на мосту от вражеской стрелы. Мои творческие наклонности, наверное, повлияли и на выбор вуза: поступил на филфак в МГУ, хотя подавал документы еще в пару вузов. Учиться было интересно, я участвовал в нескольких фольклорных экспедициях – под руководством известного ученого В.П. Аникина. В одной из экспедиций мы проводили реконструкцию свадебного обряда, у меня была самая простая роль – жениха. Ко мне подводили двоих: невесту под вуалью и какую-нибудь старушку, а я должен был сказать: «Она!» или «Не она!» (говорилось с сильным оканьем). Впоследствии во многих моих фэнтезийных книгах отразились различные фольклорные и мифологические представления, но я их почерпнул, скорее, не из экспедиций, а из книг: с раннего детства я просто обожал книгу Николая Куна «Легенды и мифы Древней Греции». В лет шесть - семь я по памяти переписал книгу Куна – наверное, это и было мое первое художественное произведение. Кстати, тема моей кандидатской диссертации очень долго «устаканивалась»: сначала это был Гоголь, затем я увлекся Чеховым и в конце концов пришел к исследованию детской литературы. Думаю, что это не случайно: в конце концов именно с детской литературы я и стартовал как писатель. Про Таньку и Мефа – Вообще, нужно сказать, что я не пишу для какой-то конкретной аудитории: мне кажется, что это тупиковый путь для писателя. Я пишу прежде всего для себя, чтобы это захватывало в первую очередь меня самого – и тогда, безусловно, найдется аудитория, которую твой мир и твои герои тоже захватят. Обычно считается, что мой первый цикл романов – о Тане Гроттер. На самом деле до нее было несколько серийных книг – например, про пирата Крокса, и Мутантиков. Но с «Таньки» началась известность. Да, конечно, и сам роман, и фамилия главной героини замысливались первоначально как провокация и пародия на известную книгу Джоан Роулинг, но довольно быстро – уже в финале первой книги – текст и сюжет зажили самостоятельной жизнью. Всё дело в том, что на одной пародии далеко не уедешь: это как если бы в аудиокниге чтец-мужчина несколько часов подряд изображал голос женщины или старухи. «Таня Гроттер» увлекла меня самого – игровой составляющей, радостью, стремительностью. Вообще, мои первые книги вытягивает именно этот оптимизм и радость, хотя в них еще, конечно, не хватает мастерства. Второй – один из моих любимых – «сериал» про Мефодия Буслаева («Мефа»). О Мефе много чего сказано и написано; я просто расскажу о том, как возникла сама идея цикла. Параллельно с «Таней Гроттер» я писал книгу «Рай-Альтернатива». Ее основа – история о доме с чертовщинкой, который располагается в Москве по адресу: Большая Дмитровка, 13. Я специально интересовался историей этого места – чего там только в свое время не располагалось! И скоморошья слободка с питейными заведениями, и храмы, и меблированные комнаты, и разбойники там пошаливали. Меня настолько захватила история 13-го дома, что захотелось включить всё это в книгу. Роман «Рай-Альтернатива» остановился на половине, много раз переделывался, но мне всё чего-то не хватало в нем. И в итоге именно из незаконченного «Рая» родился первый роман про Мефодия – «Маг полуночи». Начиналась эта серия как боевое магическое фэнтези, но затем переросла в нечто более глубокое – по той просто причине, что изменился я сам. Изменилось мое мировоззрение. «Святой отец идет!» – Примерно где-то на середине цикла о Мефодии Буслаеве я почувствовал какую-то бессмысленность жизни – такой мощный кризис среднего возраста. Я был недоволен и собой, и семьей, и всем окружающим: одним словом, очень тяжелое время. И вот как-то на ВДНХ у меня проходила встреча с читателями. Помимо общения, автограф-сессии, у нас были «бродилки» (ходили по улицам, просто общались). Во время такой бродилки мы остановились с одним из читателей на спорт-площадке, и он мне вдруг говорит: «Смотри: святой отец идет!» Оказалось: отец Борис возвращался со службы из ближнего храма. Мы с ним подружились, и я стал посещать храм – постепенно произошло то, что некоторые называют «воцерковлением». Конечно, изменение моих взглядов отразилось и на книгах: писатели по-другому просто не могут. Тот же «Мефодий Буслаев» на середине цикла перерос в христианское фэнтези. Но это вовсе не значит, что я пытался вставить какую-то дидактику в свои книги. Главные читатели этой серии – подростки, и они сразу бы почувствовали какую-то фальшь или нарочитость. У моих фантастических героев просто появились иные ценности – и это, на мой взгляд, только обогатило романы. Знаете, у воцерковления есть такой условный «медовый месяц» – примерно, 5 лет. Это когда ты входишь в новые ценности, и многое тебе прощается. У меня в эти годы был невероятный подъем – и духовный, и душевный. Примерно тогда же возникла и идея нового книжного сериала – «Школы ныряльщиков» («Шныр»). Границы прозрачны «Шныр» – мой самый любимый фэнтезийный цикл романов, которому я посвятил около 10 лет. Я считаю, что это добротная, крепкая проза, интересная далеко не только для детей и подростков. Вообще, я в свое время много размышлял на тему «детской» и «взрослой» литературы – и пришел к своему внутреннему открытию. Этому, кстати, во многом способствовало знакомство с книгой о Гарри Поттере. Открытие такое: между взрослой и детской литературой нет никаких принципиальных границ, границы прозрачны, и фэнтези – как раз тот жанр, который эти искусственные стены легко преодолевает. «Школу ныряльщиков» многие сначала не поняли и не приняли. Даже мои редакторы пришли в недоумение: когда я им принес первый пятисотстраничный том, они лишь руками развели. Еще бы – там около 10 главных героев, у каждого своя предыстория и самостоятельное развитие. Легко можно запутаться. Но постепенно нашлись читатели, которые влюбились в мир «Шныра». Этот цикл романов – будто русская рулетка: или ты его резко отвергаешь, или становишься поклонником этого удивительного мира. Основа вселенной Шныра – кодекс ныряльщиков. Он во многом близок христианской аскетике, отраженной в книге «Добротолюбие», но, естественно, он адаптирован для жанра фэнтези. Например, одна из заповедей кодекса звучит так: «Все, что сделано не для себя, делает человека сильнее. Все, что сделано для себя, делает человека слабее. Однако все, что сделано не для себя, на самом деле для себя. Парадокс». Post scriptum Сейчас Дмитрий Емец работает над девятым романом цикла «Моя большая семья». По его словам, этот книжный сериал – наиболее биографическое и самое реалистическое его произведение. «Ульяновск поразил меня тем, насколько все здесь близко знают друг друга. Мне стоило один раз выступить с презентацией своих книг – и такое ощущение, что меня узнает теперь полгорода. Хотел бы еще раз обязательно вернуться, чтобы провести встречи в разных ульяновских школах», – сказал в завершение встречи наш собеседник. Напомним: инициаторами проекта «Глубинные интервью» выступили Дворец книги и региональное отделение Союза писателей России (в рамках ведомственного проекта Министерства культуры РФ «Гений места»). Информационный партнер – портал ulpravda.ru. Беседовал научный сотрудник Дворца книги Евгений Сафронов