Русские мужчины другие
Недавно я прогулялась по Большой Дмитровке, по Петровке, Столешникову переулку, Кузнецкому мосту и встретила очень много похожих пар: русская девушка и мужчина-иностранец. Ничего удивительного в этом нет, даже несмотря на то что туристов в Москве не так уж и много. В конце концов, сейчас есть Tinder, с помощью которого знакомятся самые разные люди. Но что-то в этих парах меня смутило. Позже я поняла: девушка всегда русская. Если я когда-нибудь и встречала пару, где русским был мужчина, а женщина — европейка или американка (или бразильянка, или африканка), то, если честно, уже этого и не помню.
Это странно. И хочется понять: что не так с русскими мужчинами? Или с женщинами.
«Замуж за иностранца» — это ведь старая история. Мечта советских барышень. Трудно упрекать женщин за то, что они хотели вырваться из СССР. Но сейчас XXI век, а схема все та же. Хотя, наверное, с другими предпосылками. Девушки уже совсем не так наивны, чтобы променять карьеру, квартиру и личную свободу в России на неопределенность жизни замужем в другой стране. Но что-то их не устраивает в русских мужчинах.
Русский мужчина — он вообще что такое?
Если, например, вспомнить литературные образы, то картина выходит скучная. Князь Мышкин, Родион Раскольников — вот кто бы хотел закрутить с ними роман? Пьер Безухов тоже не особенно сексуальный персонаж. Андрей Болконский, конечно, получше, но там все равно одни сплошные душевные муки и роковые заблуждения. Вроде бы вполне привлекательный и светский герой — Евгений Онегин. Но и он какой-то нытик и страдалец. То же относится и к Печорину. Почему-то модный русский литературный тип — это человек с ярко выраженным агедонизмом. Всех касается. Единственный приятный герой — это Вронский, да и то ему сильно не повезло.
Получается, что русский герой, русский мужчина как образ совершенно непривлекателен.
А героини у наших авторов все противные. Или глупые, или хищные, или наглые. Душечки и Попрыгуньи. Апофеоз — безумная Настасья Филлиповна. Русские мужчины, кстати, вообще должны бояться женщин и поголовно уходить в гомосексуальность, потому что лучшее, что им обещает русская литература, — это смерть.
Уже все понятно об отношениях полов в нашей угрюмой северной стране. С самого детства мы все это читаем — и ощущаем свою обреченность. А потом открываем Оскара Уайльда — и встречаем его остроумных, легких, романтических героев. Не говоря уже о любовной классике вроде Бронте или Остин — что мистер Рочестер, что мистер Дарси до сих пор волнуют женщин.
Загвоздка еще и в том, что мы не изучали творчество русских писательниц. Не то чтобы раньше их совсем не было. Но вот из школьной программы, кроме поэтесс Серебряного века, кто помнит авторов-женщин? А самые интересные мужские образы придуманы именно женщинами: еще в XIX веке писательницы насочиняли себе (и нам всем) мужчин. Даже Хатклиф из «Грозового перевала» с его брутальностью и то приятнее, чем зануда Печорин.
И вот девушки с детства привыкают к тому, что русский мужчина — унылый персонаж, разочарованный в женщинах. Отличный посыл для грядущего безоблачного счастья.
Советская литература и советское кино тоже не придумали ни одного достойного мечтаний мужского образа. Про Лукашина из «Иронии судьбы» и говорить не хочется — его первым делом порвали на части женщины нового поколения. Никто не хочет больше Лукашиных, которые живут с мамой. Бедолага из «Осеннего марафона» тоже не объект желания. Более-менее приятен Гоша из «Москва слезам не верит», но, если честно, он тоже нисколько не сексуален. Советский мужчина глазами художника — это бедолага (если не учитывать позитивные образы героев социалистического труда).
За что они их так? Режиссеры и сценаристы ведь по большей части и сами были мужчинами. Видимо, им хотелось проговорить какие-то свои проблемы — и благодаря этому они насочиняли неудачников и мучеников.
На этом фоне неудивительно, что простенькое кино «Гардемарины, вперед!» (по роману женщины, Нины Соротокиной, и срежисированное тоже женщиной, Светланой Дружининой) было таким популярным. Особенно у девушек. Там хотя бы герои — веселые и отчаянные парни, которые все время в кого-то влюбляются.
Поэтому, наверное, у русской девушки и появляется мысль о том, что ближайшие достойные мужчины — в Британии или Америке. Такие мужчины, с которыми будет весело и которые не боятся женщин.
Конечно, это иллюзия.
У меня есть знакомые, вроде бы разумные женщины, которые хотят «замуж за еврея». Потому что есть миф, что евреи — прекрасные мужья. (Тут вся община громко смеется.) Такие женские легенды — это поиск земли обетованной, где не бывает скандалов, унижений или бедности.
Я не к тому, что всем надо немедленно разводить квасной патриотизм и встречаться только с гражданами РФ в пятом поколении. Но образы страдальцев, недотеп или тиранов должны все-таки уйти в прошлое, потому что в реальности русские мужчины другие. Они тоже изменились за новую историю, они ухоженные и менее напряженные, хотя тревожность, конечно, все еще характерное национальное качество. Просто никто еще не написал о них достойную книгу, где они были бы показаны не убийцами-философами, которых женщины интересуют, только если у них топор в голове, а людьми, с которыми мы бы хотели оказаться в одной постели.