Ах, эти арбатские старушенции! Целая эпоха за углом...
ЭПОХА ЗА УГЛОМ...
Ах, эти арбатские старушенции!
Софья Евгеньевна вела беседу трескучим голосом, разделяя фразы цезурами, с подлинным москвацким аканьем.
Забирали, в 56-м выпускали. Она своих не дождалась.
Детский библиотекарь на пенсии, она могла бы не выходить из квартирки на Сивцевом Вражке.
Продукты сын приносил, жировки забирал в сберкассе платить.
Плед на ноги, да с оханьем - под торшер с пурпурной шалью.
Читала Верлена по-французски, а любимого Элиота наизусть. В кресле возле старенького «Беккера» со стопками нот.
Но проклиная артрит, шла потихоньку до булочной.
От булочной - к антикварам, узнать, продалась ли её гравюра. Да взглянуть заодно ещё разок - на перламутровые прихватки для бальных юбок. На чернильницы чистого хрусталя. На серебряного Командора с носом Мефистофеля.
От антикваров - в 25-й дом, к Вахтангову. Там она имела изысканную беседу с костюмершей.
Вот Евгений Симонов поставил "Лешего". Но разве это Чехов, судари мои?... Да, дорогая, отвечала костюмерша, вовсе не Чехов, а черт-те что! Давайте, лучше индийского заварим? Вам с колотым или рафинаду?
От костюмерши - к зоомагазину, где пионеры покупали рыбок.
Они: айда на Москву реку? Софья Евгеньевна вежливо трещала: дети! Вы что же не москвичи разве, из лесу родом? У нас говорят, на МосквА реку!.. Бабушка, извините!
И она, и ее сверстницы в ношеных горжетках, с театральными биноклями в муфтах, с пальцами в серебре, в немыслимых шляпках и старомодных очках, но с прямыми спинами, - вдруг раз, да исчезли.
Осталась ли после них подлинная, неторопливая и взыскательная Москва?
Уж не знаю, как сказать.
У Самойлова лучше получилось: "Нету их. И всё разрешено"..
Фотография Игоря Пальмина
Автор Анатолий Головков