Даже гении предвидят не всё
Значение трудов Карла Макса невозможно пере-оценить. В разных странах прошли и проходят встречи, конференции, посвящённые его наследию и 200-летию со дня рождения. О некоторых мы рассказывали. Недавно состоялась научная конференция и в Греции – в Афинском университете. Дискуссии и споры вокруг теоретического наследия Маркса не закончатся юбилейным годом. Так ли во всём он был прав? Чего не мог предвидеть?
Неподкупный мятежник
В молодые годы Маркс больше боролся с феодализмом, чем с капитализмом. Ожесточённая критика прусских властей и монархических режимов в других странах не оставалась незамеченной. В редактируемой им «Рейнской газете» в начале 1843 года он назвал царскую Россию главной опорой европейских диктатур. Узнав об этом, Николай I немедленно потребовал у прусского союзника Фридриха Вильгельма IV, чтобы тот получше присматривал за прессой. Немецкий король распорядился закрыть указанный печатный орган.
Маркс не угомонился. Его обличительные статьи продолжали появляться в других изданиях. Свободолюбец стал головной болью для прусских властей. Сперва они сделали попытку подкупить мятежного публициста, а после её неудачи решили его арестовать. Узнав об опасности, Маркс покинул Германию и большую часть жизни провёл потом в эмиграции – в Париже, Брюсселе, Лондоне. Там он познакомился со знаменитыми социалистами, революционерами и мыслителями из разных стран, в том числе с русскими.
От них Маркс получал информацию о России. С кем-то завязались тесные и тёплые отношения. Кто-то стал его последователем и соратником. Почти все признавали превосходство его интеллекта, необыкновенную широту и глубину знаний. Но были и те, с кем он спорил, а то и конфликтовал.
У Маркса с ранних лет сформировалась цельная картина о законах эволюции общественной жизни, которые он позже развивал. Но сердцевина его взглядов оставалась неизменной. Это касалось не только природы капитализма, но и представления об идущем ему на смену строе. Наряду с пророческими идеями в его представлениях имелись и не вполне прояснённые аспекты. В дебатах с революционными выходцами из России это не ускользало от внимания оппонентов. Практика социализма ХХ века и последующий ход мировых событий подтвердили справедливость ряда воззрений полемизирующих с Марксом критических умов. Наиболее выдающимися из них были М.А. Бакунин и А.И. Герцен.
Бакунин: «Диктатура – это рабство»
Михаил Александрович Бакунин (1814–1876) – колоритная и противоречивая фигура. Непримиримый противник царской власти, он считал, что её государственная система – «грандиозная, обдуманная… организация беззакония, варварства и грабежа». Он перевёл на русский язык «Манифест коммунистической партии», занимался переводом «Капитала». Однако Бакунин не был сторонником революционной диктатуры пролетариата, придерживался народнических и анархистских взглядов. В статье «Коммунизм» (1843) он писал: «Это не свободное общество, не действительно живое объединение свободных людей, а невыносимое принуждение, насилием сплочённое стадо животных, преследующих исключительно материальные цели и ничего не знающих о духовной стороне жизни и о доставляемых ею высоких наслаждениях».
Бакунин ратовал за общество, основанное на самоуправлении независимых коммун. В книге «Государственность и анархия» (1873) говорится: «Никакая диктатура не может иметь другой цели, кроме увековечения самой себя… диктатура способна породить в народе лишь рабство». Ещё он заявлял: «Если взять самого пламенного революционера и дать ему абсолютную власть, то через год он будет хуже, чем сам Царь». Бакунин предупреждал: «Государство, даже коммунистическое, о котором мечтают последователи Маркса… поручая своей бюрократии заведовать обработкой земли и выплачивать заработок крестьянам… привело бы к ужасной неурядице, к плачевному расхищению и к гнуснейшему деспотизму». А диктатура пролетариата, по его мнению, на практике окажется властью «кучки привилегированных, избранных или даже не избранных толпами народа, согнанными на выборы и никогда не знающими, зачем и кого они выбирают». Разве в чём-то он не предугадал советские будни?
В 1868 году Бакунин вошёл в основанный Марксом I Интернационал, но затем выступил против «государственника» Маркса и начал борьбу за главенство в организации. Через какое-то время анархистов во главе с Бакуниным выдавили из неё.
Критикуя Маркса, Бакунин утверждал: «Он – авторитарный коммунист, и сторонник освобождения и новой организации пролетариата государством, то есть сверху вниз, через разум и научный подход просвещённого меньшинства, исповедующего, естественно, социалистические взгляды, и осуществляющего законную власть над невежественными и глупыми массами для блага же их самих». Между Марксом и Бакуниным были и другие расхождения, а споры подчас перерастали в ссоры. Маркс упрекал Бакунина в «панславизме» – желании объединить все славянские народы против основных европейских государств, а Бакунин обвинял Маркса в «пангерманизме». Тем не менее в написанном в 1871-м эссе «Мои отношения с Марксом» Бакунин признавал: «Маркс – человек очень большого ума и учёный в самом широком и серьёзном смысле этого слова. Кроме того, Маркс пламенно предан делу пролетариата, которому он отдал всю свою жизнь».
Хорошо знавший Маркса русский литературовед и мемуарист П.В. Анненков, также усматривавший в нём черты диктатора, вспоминал: «Маркс представлял из себя тип человека, сложенного из энергии воли и несокрушимого убеждения... Маркс произвёл на меня впечатление не только редкого умственного превосходства, но и значительной личности». Другой публицист-эмигрант, Николай Иванович Сазонов, называл Маркса «дорогим учителем», единомыслием с которым он гордился.
Герцен: «Насилие – замкнутый круг»
Долгие годы Карл Маркс и Александр Иванович Герцен (1812–1870) прожили в эмиграции в Лондоне почти по соседству, но так и не вступили в личный контакт. Идеологический раскол будущего вождя международного социалистического движения с революционным демократом, издателем «Колокола» начался с неоднозначных оценок перспектив революции в России и места в ней крестьянской общины. Герцен считал её основой движения феодального строя в социализм, минуя капиталистическую стадию развития. Такая позиция разделялась народниками, одним из ярких и либеральных представителей которых он и был. Маркс в то время отвергал возможность перехода из феодализма в социализм, минуя капитализм. Позже он изменил эту точку зрения и признал: такой сценарий развития событий может иметь место при условии победы пролетарской революции в Европе.
Но яблоком раздора стало то, что Герцен ставил под сомнение основополагающие идеи Маркса о классовой борьбе и диктатуре пролетариата. Для него война одной части нации против другой представлялась аномалией, катастрофой, чреватой неисчислимыми бедствиями. И Маркс, и Герцен написали работы о Французской революции 1848 года, свидетелями которой были. Герцен первым из аналитиков поднял вопрос об её «издержках». Горячо сочувствуя рабочим, он видел их не только с булыжником в руках распевающими «Марсельезу», он видел и то, как они грабили и поджигали дворцы и особняки. Образ революции в его книге «С того берега» – страшный и трагический.
Насилие, по Герцену, неизбежно порождает ответ, образуя замкнутый круг, из которого трудно вырваться. Не уверовал он и в историческую миссию класса-гегемона и в его диктатуру как средство преобразования мира. В статье «Мясо освобождения» (1857) Герцен протестовал против вовлечения в революционные действия масс, не осознавших целей и задач революции.
В «Письмах к старому товарищу» приверженец демократического социализма рассуждал: «Новый водворяющийся порядок должен являться не только мечом рубящим, но и силой хранительной. Нанося удар старому миру, он не только должен спасти всё, что в нём достойно спасения, но оставить на свою судьбу всё немешающее, необычное, своеобычное. Горе бедному духу и тощему художественным словом перевороту, который из всего былого и нажитого сделает скучную мастерскую, которой вся выгода будет состоять в одном пропитании, и только в пропитании».
Как и Бакунину, Маркс ставил в упрёк Герцену «панславизм» и называл его «социал-дилетантом». Герцен же величал последователей и сторонников Маркса не марксистами, а «марксидами». Но, в отличие от Бакунина, никогда не вёл борьбу против вождей Интернационала и не пытался сорганизовать против них недовольных их идеями и действиями.
Кто же прав?
История показала, что претворение в жизнь идеи диктатуры пролетариата чревато диктатурой отдельных личностей, попранием демократии, тоталитаризмом. Вскоре после завоевания власти Ленин понял, что социалистическая элита, возглавив общество, имеет тенденцию превращаться в самодовлеющую бюрократию. При Сталине обуздание её сопровождалось деспотией. Его наследники попытались либерализовать систему, но дело завершилось развалом социализма. В мемуарах «О времени и о себе» (2007) советский и российский мыслитель-экономист С.М. Меньшиков писал: «Главный вопрос любого социализма – как контролировать элиту снизу, демократически, препятствуя её вырождению. Эту проблему я сформулировал и частично в своих книгах на неё ответил, но логически стройной аргументации выработать не смог». Надо признать, что разработкой этих идей до сих пор никто особо не занимается. А ведь это, думаю, могло бы представить интерес для исследователей молодого поколения.
За 135 лет после смерти Маркса теория прихода коммунизма как прямо противоположного буржуазной формации сменщика капитализма нигде не подтвердилась. Социализм ни в одной из стран не имел и пока не имеет перспектив перерастания в высшую стадию. Капиталистические страны заметно социализировались, а успешно проведшие рыночные реформы соцстраны – капитализировались. Явственно просматривается возможность мирной эволюции капитализма в направлении смешанного общества с развитой системой социальной защиты.
Хотя главные идеи Маркса не устаревают, а подкрепляются неопровержимыми фактами современной действительности, многое требует пересмотра. Сам Маркс говорил, что он заложил лишь краеугольные камни научного знания, которое надо развивать в разных направлениях. Факты нашего времени указывают на необходимость сочетания социалистических и капиталистических начал, принципов планового и рыночного хозяйствования. Умелая их комбинация приводит к решению четырёх наиболее важных задач развития общества: высоким темпам экономического роста; социальной справедливости; развитию личности, или человеческого потенциала; повышению духовной свободы граждан. Такая конвергенция, или интеграция двух противоположных начал и социальных систем даёт достаточно оснований для утверждения о свершающемся переходе человечества к новой интегральной формации, в которой вопросы классовой борьбы отходят на второй план, как это произошло, например, в Китае и Вьетнаме, где при этом не отказались от социалистической идеологии.
Эти выводы особенно важны для нашей страны, оказавшейся в итоге ошибочно проведённых в 90-е годы реформ в системе координат бюрократическо-олигархического капитализма. Именно интегральное общество должно служить ориентиром для смены социального вектора и оптимальной экономической политики.
Указывая на социалистическую тенденцию развития человечества, Маркс не ошибался. Но правы оказались и многие из его критиков. Коррекция формационного подхода Маркса чрезвычайно важна для выработки новой идеологии нашего государства. При её создании не следует забывать о ценном багаже, оставленном великими русскими революционными демократами середины XIX века.
Георгий Цаголов,
доктор экономических наук