«Не стоит делать из нас героев». Интервью с украинской медсестрой, которая борется с коронавирусом в Нью-Йорке

Cирены скорой помощи в Нью-Йорке в последние дни не утихают ни на минуту. Некоторые теперь называет его «новым Уханем»: ситуация здесь самая сложная во всех Соединенных Штатах, пишет Голос Америки. Ежедневно только в этом городе обнаруживают несколько тысяч новых заражений.

Самый известный небоскреб Америки ‒ Empire State Building ‒ подсветили бело-красными цветами: его огни сияют над всем городом, символизируя маячки спасательных машин. Таким образом Нью-Йорк выражает благодарность медикам, которые сейчас борются за жизнь жителей мегаполиса.

Одна из этих медиков ‒ украинка Ирина Кит. Мы поговорили с медсестрой о том, каково это ‒ спасать человеческие жизни в самом эпицентре заболевания.

Перед боем

«Страшно ли мне? Я стараюсь об этом не думать, потому что тогда я бы расхотела идти на работу», ‒ смеется Ирина Кит. Ей 28 лет, и она работает медсестрой в одной из крупнейших больниц Нью-Йорка. Значительная часть больных коронавирусом проходит через ее больницу на Манхэттене, рядом с Центральным парком. Несмотря на изнурительную работу, Ирина часто улыбается и старается сохранять приподнятое настроение. Впрочем, синяки под глазами ее выдают.

Страшно ли мне? Я стараюсь об этом не думать, потому что тогда я бы расхотела идти на работу

Ирина Кит

Утром перед каждой сменой девушка жует кусочек имбиря ‒ скорее для эффекта плацебо, чем для реальной защиты. Впереди сложный день ‒ медсестры работают по 12 часов, поэтому нужно настроить себя морально: дорогой в больницу девушка включает в телефоне бодрые песни и подтанцовывает на ходу. Музыка помогает ей зарядиться энергией, которую она в течение дня будет отдавать пациентам. При входе в больницу все свои проблемы, как говорят в Штатах, надо оставить за дверью.

С начала марта, когда в США началась серьезная вспышка вируса, Ирина работает либо в инфекционных отделениях и реанимации, либо в отделениях неотложной помощи. В США их называют Emergency Room, и именно там сейчас проводят тестирование на коронавирус. По сути, сегодня Ирина ‒ на передовой. Недавно ее больница развернула лекарственные палатки под открытым небом в Центральном парке Нью-Йорка ‒ в здании скоро может не хватить мест. Все как в военное время.

Респиратор. Защитный щиток для глаз. Перчатки и желтый одноразовый халат, который завязывается сбоку на бантик. Вот и вся амуниция.

«Я видела, что в Италии или даже в Украине у врачей есть целые комбинезоны. Это так круто! У нас этого нет, ‒ вздыхает Ирина. ‒ Нам выдают одну маску в день ‒ и это еще при условии, что ты найдешь правильный размер. У меня маленькое лицо, и редко можно найти подходящие маски, есть только обычные. Я должна бегать и умолять, чтобы мне ее где-то нашли. Все, о чем мы сейчас говорим на работе, ‒ что делать, когда закончатся маски. Но с другой стороны, уже после двух часов ты хочешь все это снять. Ты потеешь, респиратор давит на лицо и оставляет на нем глубокие следы с синяками ‒ но ты не можешь его поправить, потому что подвергаешь себя риску. И даже если маска сядет неправильно, вторую тебе уже не дадут», ‒ говорит Ирина.

Недостаток средств самозащиты беспокоит ее гораздо больше, чем неудобная форма. Работать без них опасно как для медиков, так и для пациентов. «Возможно, ты спасешь человека. Возможно. Но если ты заболеешь сам, то будет гораздо хуже ‒ потому что 20-30 пациентов останутся без присмотра», ‒ говорит она.

Девушка рассказывает, что в одной из клиник Нью-Йорка медики надевали на себя мусорные пакеты вместо комбинезонов. Вскоре медбрат в том отделении заразился коронавирусом и умер.

У вас коронавирус, идите домой

‒ А в вашей больнице многие медики заразились за это время?

‒ Ох, я бы тоже хотела это знать. Мы не знаем, нас не тестируют.

‒ Почему?

‒ Недостаточно тестов.

Сапожник без сапог. Но Ирина говорит, что не все так просто. «Если завтра тест покажет, что у меня коронавирус, то что это значит? Это значит, что я тогда не должна идти к пациентам?» ‒ девушка морщит лоб. ‒ Но, в принципе, все пациенты тоже инфицированы. Тогда когда же ты перестаешь ходить на работу?» У Ирины нет на это ответа.

Между тем медиков, входящих в зону риска, ее больница перевела в другие отделения. В инфекционных остались работать молодые и здоровые. Если они заболеют, то, скорее всего, будут иметь легкие симптомы и смогут дальше ухаживать за пациентами.

Нью-Йорк проводит больше всего тестов в США, но их все равно не хватает для всех. Несмотря на то, что обнаруженные заражения в штате исчисляются десятками тысяч, реальное количество больных здесь значительно больше. Проверяют только тех, кто нуждается в госпитализации ‒ то есть пациентов со средними и сложными симптомами. Молодых людей без дополнительных болезней, даже если они контактировали с инфицированным, отправляют домой на самоизоляцию.

«Лучше мы используем этот тест для кого-то сложного ‒ чтобы понять, это COVID-19, или грипп, и знать, как его лечить. Люди с сильным иммунитетом смогут выздороветь сами, а другие без нашей помощи не справляться. У них дома нет аппаратов искусственного дыхания», ‒ говорит Ирина.

Но тестироваться хотят все ‒ знать о своем состоянии здоровья спокойнее. Диагноз «негативный» означает позитив ‒ и наоборот.

«Несколько дней назад прямо под дверь нашей Emergency Room залетела машина, ‒ рассказывает Ирина. ‒ Мы мигом выбежали ‒ может, у человека инфаркт или инсульт? Выходит женщина, плачет и кричит, что ее муж заражен, и у него болит голова».

Девушка вздыхает. По ней видно, что она устала от таких историй: «В США люди воспринимают это так, что им это положено. Я плачу налоги ‒ значит, это мое законное право».

Сегодня в одной палате может лежать важный конгрессмен или миллионер, а через несколько дней ‒ нелегальный мигрант или бездомный

Несмотря на это, медсестра уверяет, что в ее больнице не делят людей на бедных и богатых. Сегодня в одной палате может лежать важный конгрессмен или миллионер, а через несколько дней ‒ нелегальный мигрант или бездомный. Если человек задыхается, ему обязательно сделают тест на коронавирус и примут. Вопрос со страховкой и оплатой больница решит, при необходимости ‒ через суд. Но это будет потом ‒ сначала главное ‒ оказать помощь.

От коронавируса умирают в одиночестве

Тем, кого кладут в больницу, предстоит тяжелая борьба. Возможно, самая тяжелая в их жизни. «Мне описывали пациенты ‒ такое впечатление, будто у тебя на груди сидит слон. Им очень тяжело дышать. Они кашляют, кашляют, кашляют ‒ кажется, что вот-вот задохнутся, но не задыхаются. Иногда человек просто должен прокашляться. Но хуже всего, что в это время ты стоишь на расстоянии и не можешь ничего сделать ‒ иначе капли попадут на тебя. В такие моменты я чувствую себя беспомощной», ‒ рассказывает Ирина.

Мне описывали пациенты ‒ такое впечатление, будто у тебя на груди сидит слон

Ирина Кит

COVID-19 ‒ болезнь в одиночестве. Родственникам и друзьям запрещено посещать близких в больнице, чтобы не заразиться. Некоторые ставят рядом с кроватями своих родных планшеты, чтобы постоянно быть на видеосвязи. Но все равно звонят врачам ‒ три, пять, десять раз за день. Медикам доверяют больше.

«Надо набраться терпения ‒ и даже если пациент чувствует себя лишь немного лучше, рассказать об этом, ‒ говорит Ирина. ‒ Изменения в его здоровье могут показаться нам незначительными, но для его родственников они будут означать очень много. Поэтому даже если у пациента всю ночь не было температуры ‒ я об этом всегда скажу, чтобы немного утешить. В эти дни много паники. Но мы не можем паниковать ‒ должны давать людям ощущение спокойствия».

Врачи тоже стараются не приближаться к пациентам без надобности. По возможности они на безопасной дистанции разговаривают с ними через громкую связь телефона. Медсестры не могут позволить себе такой роскоши ‒ температуру телефоном не измеришь.

«В течение дня бывают моменты, когда я думаю: помыла ли я руки? Не коснулась ли ничего? Не заражена ли я теперь?» ‒ признается Ирина. Но пока пациенты лежат в обычных палатах, медсестры не очень вмешиваются. Помогают прежде всего кислородом и лекарствами, остальную работу организм должен сделать сам.

В течение дня бывают моменты, когда я думаю: помыла ли я руки? Не коснулась ли ничего? Не заражена ли я теперь?

Ирина Кит

Настоящая борьба начинается в реанимации: «Мы очень стараемся. Аппараты вентиляции легких, капельницы ‒ что мы только не делаем. Это же не просто какие-то люди ‒ у них есть родители, братья, сестры. О них кто-то думает. Когда подходишь к этому с такой стороны, хочется сделать все».

Но иногда даже всех на свете усилий бывает недостаточно. От коронавируса умирают в одиночестве ‒ в палату не пускают даже близких. «Это очень сложно. Ты не можешь дать волю эмоциям и сидеть, держа за руку умирающего человека. Ты просто должен облегчить последние минуты его жизни. Затем наступает очередь успокаивать родных. «Мы сделали все возможное, пациент спокоен, он не задыхается, и вы также сделали все правильно». Ох... Сейчас очень много тяжелых разговоров», ‒ делится впечатлениями Ирина.

В одной лодке

За три недели болезнь унесла жизни почти стольких же людей в США, что и теракт 11 сентября. Медицинский персонал прилагает все усилия, чтобы это число не увеличивалось.

Но Ирина считает, что медики не делают ничего особенного. «Из нас теперь все делают героев. Я думаю, это неправильно. Очень неправильно, ‒ рассуждает девушка. ‒ Я рада, что нас теперь чуть больше замечают, но мы это все делали и раньше. Мы и раньше спасали множество пациентов, сейчас просто немного изменились приоритеты. Но мы не герои ‒ мы просто делаем свою ежедневную работу».

В этом месяце Ирина добровольно взяла себе дополнительные смены. Некоторые медсестры уволились, чтобы не подвергать себя опасности, часть заболела. Некоторые умерли.

«Я стараюсь об этом не думать. Паниковать не надо, это ухудшает иммунитет. Зона моего контроля ‒ в больнице, все, что помимо этого, ‒ не в моей власти», ‒ говорит она.

Из нас теперь делают героев. Я думаю, это неправильно. Очень неправильно

Ирина Кит

Но если за себя девушка не волнуется, то относительно других людей она не так спокойна. Ирина живет с родителями и мужем. Ее отцу ‒ 67, он постоянно курит, создавая дополнительную нагрузку на легкие. Когда мы говорим о семье, с уст Ирины исчезает улыбка: «Не дай Бог принести вирус домой. Я бы переболела легко, а папа... Что если бы я заразила его? Он бы, наверное, не выжил в больнице. Я вижу таких людей в госпитале каждый день».

Отец Ирины работает ночью, и сейчас они почти не видятся. В те редкие моменты, когда оба дома, они также стараются избегать контакта. Но иногда отец не может удержаться ‒ бывает, подойдет сзади, молча погладить дочь по спине, и дальше пойдет по своим делам. Не хочет, чтобы она волновалась.

Но как тут не волноваться. «С этим всем надо хоть немного снимать стресс. После смены я стираю одежду, моюсь, и тогда обязательно обнимаю своего мужа ‒ он сказал, что не против, если я его заражу, ‒ смеется медсестра. ‒ И наш пес! Господи, он даже не знает, что происходит в мире. Такой веселый! Целый день его никто не обнимал ‒ так после работы надо наверстывать, понимаете».

Несмотря на всю статистику, неутешительные прогнозы и страдания в больнице, Ирина говорит, что смотрит в будущее с оптимистическим реализмом: «Я просто готовлю себя к тому, что это может быть надолго. Так легче, чем каждое утро просыпаться и думать, что оно еще не закончилось. Если смотреть на статистику, ты понимаешь, что все это не пройдет за день или даже за месяц. Мы сейчас даже не на пике. Но это пандемия, и она во всем мире. И когда ты понимаешь, что ты в этой борьбе не один, ‒ становится немного легче».

Смотрите также: Рассказ украинской медсестры, борющейся с коронавирусом в Нью-Йорке.