«Пускай страна к чертям идет на дно...»

Артем КОМАРОВ преимущественно «тихий лирик», но пишет и «гражданские» стихи.

Артем КОМАРОВ

Родился в 1990 году в Саратове, где и проживает. Окончил Саратовский государственный университет им. Н.Г Чернышевского, по специальности – юрист и переводчик с английского. 

Главный редактор журнала «Excellent». Автор трех книг стихов. Публиковался в «Литературной газете», в журнале «Новая Юность».

 

 

* * *

 

                         Паше Шарову

 

На Николу ходили мы в гости

Птицы мирно клевали пшено.

Там играли мы в нарды и кости

И смотрели немое кино.

 

Чарли Чаплина старая лента

Воскресала из тени времен.

Ощущение чуда. Момента.

Память прошлого. Тени имен.

 

 

* * *

 

Весь этот мир обгадив и кляня.

Ни слова брани не услышишь от меня.

Пускай другие матерят и пьют вино.

Пускай страна к чертям идет на дно.

Пускай то пир кругом, а то опять чума.

Пускай мне вяжет рот восточная хурма.

На сцене горе от ума. Второй сезон.

Пускай здесь оставаться не резон.

Пускай все биты карты доброты.

Пускай здесь «рулят» связи и понты.

Пускай здесь попирается закон.

И только деньги ставятся на кон.

Я остаюсь здесь, Отче, се ля ви,

В объятьях неба и любви!

 

 

Летний день

 

1.

Я пытался удержать летний день.

Не смотрел на часы.

Не выходил из комнаты.

Не думал о датах и числах.

Не подходил к календарю.

Время словно застыло.

 

2.

Делал селфи, смеялся,

Как большой ребенок –

Том Сойер местного пошиба.

Мне казалось тогда, что я вечен,

Как последний обэриут

Или алеут из песни.

Летний солнечный день – последнее,

Что у меня осталось.

 

 

* * *

 

Мы сядем в точке «А», а выйдем в точке «Б»,

Состав проносится упрямо по судьбе.

Гремит вагон, позвякивает ложка

И время убегает понемножку.

А поезд набирает ход, что едет в вечный Рим.

Давай присядем и поговорим.

К чему нам спорить и корить

Судьбу, связующую нить?

Нам добрая досталась проводница

И белое белье, как говорится.

В окно смотрел. Подрагивал стакан.

Не время нам держаться за стоп-кран.

О, этот поздний свет и дальние огни,

Тянулись, словно тени, наши дни….

 

 

* * *

 

Город вымер. Потухли березы.

Всюду серость, промозглый февраль.

Я пою эту местность, забытые грезы.

Мы уходим под воду, как будто матросы.

Всюду сырость и грязь. Душу лижет печаль.

 

Ночь. Приемник. Дассен нам тихо споет

О жизни как чуде. Душевно и кротко.

Так швея кружева виртуозные шьет,

А оркестрик играет, не кончен полет,

Как смычком, прошивает нам душу иголка.

 

Есть движение внутрь и движение вне.

Этот город скучает по прежней весне нестерпимо.

Только тополь в окне. Только звук в тишине

И разводы, как тени, на мутном стекле –

Все проносится в дали далекие мимо.

 

 

* * *

 

                Над полями, лесами, болотами,

                Над изгибами северных рек,

                Ты проносишься плавными взлетами,

                Небожитель – герой – человек.

                                                  В.Ходасевич

 

Что пожелать мне авиатору?

В какие дали путь его стремится?

Запечатлеть ли оператору

Картину в воздухе? И скрыться?

Там в синеве - спирали и зигзаги,

И он парит себе над городом, парит.

Его увидят в Дрездене иль в Праге.

И он пленит собой Мадрид.

Ты авиатора лови анфас уверенный.

Перчатки. Шарфик. «Камера, мотор...»,

Но там, внизу, поля и зюйд умеренный.

Леса и реки. Кончен разговор.

 

 

Селфи

 

                                 Игорю Панину

 

Мне не нравится Полозкова.

Просто я когда-то читал Пушкина,

Лосева, Бродского, Обэриутов.

«Мир – большая туфта» – кричит телевизор

Газеты скандируют – «бога нет!!!»

Есть, есть Бог, и Космос нас слышит.

Что касается мира, то я не скажу,

Что он полон туфты.

 

Наша жизнь – в мелочах, в зеркалах.

То есть, то, что мы отражаем.

Отражаете свет – будет свет.

Отражаете зло – будет зло.

Я и сам играю то белыми, то черными,

Поочередно.

А когда я читаю стихи,

Напоминаю себе Сергея Юрского,

Ушедшего от нас в лучший мир.

 

 

* * *

 

Идем по белу снегу,

Прокладываем путь.

То повинуясь бегу,

То шагом, по чуть-чуть.

Зарядим мы картечи.

На зайца мы пойдем.

Не может быть и речи,

Что скоро мы умрем.

Мы проживем негромко.

Достойно проживем.

Работа трудоемка –

Мы справимся с зверьем.

 

* * *

 

            Солнце семь раз поднималось по cтупеням Ахазовым.

                         Из ненаписанного

 

Мои друзья на Троекуровском,

А я живой еще, джигит.

Дороги. Реагент с песком…

Прости. Не знаю. Не знаком

Со смертью цвета... антрацит.

 

Андрей, Илюша, Николай!

Сейчас, друзья, вы далеко...

Разносит весть собачий лай

Поверх барьеров, облаков.

 

А я живой еще, бандит.

Пишу, люблю, смотрю в окно.

А дождь застенчиво стучит,

Как в кадрах старого кино...

 

 

* * *

 

                 Александру Динесу

 

Заглянув как-то внутрь себя,

С удивлением я обнаружил

Серебро мной растраченных слов.

Сны о далеком севере.

Белые побеги продрогших растений

В эпицентре суровой зимы.

А по комнате неспешно порхали бабочки,

Иногда припадая к стеклам.

А еще одиноко на потолке

Тускло светила лампочка

На оголенном проводе…