«Пустите детей и не препятствуйте им»

Мало кто умеет так глубоко проникать в детскую психологию, как Наталья ГВЕЛЕСИАНИ. Название ее повести говорит само за себя.

Наталья ГВЕЛЕСИАНИ

Живет в Тбилиси. Окончила филологический факультет ТГУ им. И.Джавахишвили. Пишет прозу и эссеистику. Лауреат литературной Премии им. Марка Алданова за повесть «Уходящие тихо» («Новый журнал», N247, 2007).

Публиковалась также в журналах «Нева», «Футурум АРТ», «Новая реальность» и др.

Автор книг «Путь неприкаянной души (О Марине Цветаевой и не только», «Выход Алисы из Зазеркалья», «Мой маленький Cоветский Cоюз».

Автор литературно-критических статей о творчестве М.Цветаевой, М.Горького, а также статей о христианстве в современном мире.

Интересуется религиоведением, философией, психологией. Автор оригинальной гипотезы о причинах аутизма (изложена в статье «Аутизм и инстинкт сохранения целостности», а также диалектического метода толкования Библии (неопубликованный сборник «Взирая на Христа»).

Отрывок из повести «Пустите детей и не препятствуйте им»

…Вскоре Раиса Тимофеевна попросила тетю Машу задержаться, когда та пришла за нами в школу.

А потом, когда ребята разошлись по домам, сказала, понизив голос:

– Мария, хочу вас предупредить, что Нину я могу не перевести в следующий класс – она совсем не занимается. Скажите мне, что с этим ребенком? Она не умеет ни читать, ни складывать и отнимать. О задачах я уже молчу. К тому же она пишет как курица лапой, пропускает не только буквы, но и целые предложения. Начинает не сначала, а с середины, пропускает страницы… Даша тоже занимается едва-едва… Но она хоть старается. Обеих девочек необходимо развивать. У нас в школе много кружков – выберите что-нибудь для девочек. А то я, например, заметила, что Даша плохо ладит со сверстниками – ее надо учить обходить острые углы в отношениях. Когда они держатся с сестрой вместе, то контакт с детьми у нее есть. А вот одна Даша дичится и сторонится коллектива. Это надо вовремя отрегулировать. На танцах или на спорте дети дополнительно учатся выстраивать отношения в команде. Обеих девочек надо развивать. Когда там приедет их мать?

– Говорят, что буквально на днях.

– Я это уже слышала. Передайте, ей, Мария, пожалуйста, когда она вернется, что у нас в школе есть учительница – она моя приятельница – которая прекрасно натаскивает отстающих первоклашек. Правда, она за это, естественно, берет деньги. Пускай Нина попробует позаниматься с ней. Или – сделайте уже сами что-нибудь. Вы же видите, у  меня нет времени на дополнительные занятия – вот бегу сейчас на урок к старшеклассникам.

Везде нужны деньги, деньги, деньги. И на кружки, и на дополнительные занятия.

Наверное, тетя Маша расстроилась, потому что уж она-то знает нашу жизнь.

Тетя Маша полдороги молчала, глядя себе под ноги. Просто мерно шагала с портфелем Нины, а та послушно шла рядом, держась за ее руку и, как всегда, болтала о ерунде.

Я решила ободрить тетю Машу и, остановившись на обочине дороги через овраг, который мы каждый раз переходим, бросила свой портфель в пыль, села на него сверху и сказала, подняв палец:

– Тетя Маша, Нина – одну минуточку! Остановитесь, пожалуйста. Давайте подумаем все вместе, как нам помочь Нине. Знаете, я думаю вот что. Чтобы Нина, да и я, лучше учились, надо, чтобы мы с вами пошли в парк – посмотрели на ветки, на листья, на шишки. Насобирали бы их. Вы бы нам про них рассказали. А потом сходили бы в зоопарк, посмотрели на животных и вы бы тоже все про них рассказали. Надо пойти еще куда-то, где есть ископаемые. Если там, конечно, бывают дни открытых дверей, когда школьников запускают бесплатно.

Тетя Маша, услышав это, прямо-таки изумилась. И, протянув мне поднятую к верху ладонь, воскликнула:

– Даша, дай пять! Так и надо поступать.

Но потом она рассердилась на того невидимого врага, с кем иногда спорит, и стала отрывисто говорить сильными, упругими фразами, словно сражаясь ими как острым мечом:

– Вот только где у нас время на такие прогулки – ведь школа совсем нам его не оставила! Между прочим, министерство запрещает задавать первоклассникам домашние задания. Но ваша учительница задает все равно. Потому что она резонно считает, что за те тридцать пять минут, пока идет урок, вы и рта в школе открыть не успеете, а не то чтобы освоить и закрепить какие-то навыки. Она учит вас по старинке, так как учили ее… Но в ее-то время грузинский язык начинали изучать только с третьего класса. А английский – вообще с пятого. Да и в учебники не были так перенасыщены дополнительной информацией – в них была главная линия, которую все ясно видели. И что самое важное – был стержень в виде гуманистических идей, вокруг которого все и формировалась. У педагогов был энтузиазм, и не было перегрузки часами. Так что новая программа действительно не рассчитана на то, чтобы дети после школы еще и занимались уроками дома. Ведь им еще к тому же необходимо выкраивать время на прогулки на свежем воздухе, на кружки и походы в театры и музеи, на спорт. Какой-то замкнутый круг!..

– Так давайте его разомкнем, – предложила я.

– Да как же мы его разомкнем, когда для того, чтобы я могла с вами заниматься по-настоящему, мне нужны для занятий с вами дополнительные ночные часы!

Я это поняла так – тетя Маша хочет, чтобы мы перестали спать по ночам. И это мне как-то не понравилось.

Но тетя Маша вдруг закричала:

– Эврика!... Я все поняла!.. Вам действительно нужен еще один педагог, который делал бы с вами уроки и с которым бы вы упражнялись в закреплении рутинных навыков.  Без таких навыков никуда – вы выписывали бы буквы, цифры, чертили с линейкой.

А я бы вела с вами творческие занятия, во время которых давала бы вам в увлекательной форме  развивающие задания! Мы бы играли с вами – в развивающие игры.

– Нет-нет, мы не хотим другого педагога! – выпалила Нина, чуть не заплакав.

– Ну, наконец-то у меня как туман сошел с глаз. В современной начальной школе необходимы два ведущих педагога: один - педагог-предметник, а другой – педагог-психолог. Пускай один день с ребятами занимается предметник, а другой день – психолог. Задача психолога – изучать развитие и успеваемость каждого школьника в отдельности, выявлять причины неуспеваемости и ненавязчиво корректировать их – ведь в арсенале педагогической психологии сейчас разработана масса всевозможных коррекционных методик и упражнений… Можно, например, сделать так – три дня заниматься предметами, а два – коррекционной деятельностью… А классным руководителем должен быть – вообще отдельный педагог!.. Его задача – воспитывать и развивать!.. Для этого его необходимо освободить даже от преподавания!.. А у нас всем этим занимается одно лицо!.. Точнее, не занимается!.. Так как попросту не может!

Глаза у тети Маши горели как у львицы – видно, раньше мне мешал это увидеть туман, который теперь исчез. Я тоже приободрилась – наверное, нас ожидают большие перемены.

Но тетя Маша вдруг, призадумавшись, гневно, с горечью сказала:

– Три дня – косячить. А два потом – исправлять косяки. В этом есть свой резон. Но это – выход для инвалидов. А нормальные педагоги действительно должны, подобно Сухомлинскому, организовывать уроки среди природы, водить детей в турпоходы, показывать им экспонаты в музеях. И эти экспонаты – они должны быть не скучными для учеников начальной школы. В музеи вас пока не затащить – это мы уже проходили.  Помнишь Даша – мы побывали с тобой в маленьком дом-музее художницы Нино Чакветадзе?.. Ее картины так понравились нам с тобой в интернете. Но на стенках жилой квартиры, одну комнату которой выделили под музей, они выглядели как-то тускло. Да и висели они среди самых обыкновенных предметов домашнего обихода. Хотя сама художница – как раз по нашей теме. Она рисует детей как еще не покрывшихся «толстой» людской кожей ангелов… Например, там были ажурные подсвечники. А зачем детям какие-то подсвечники… Им бы – взять в руки необыкновенно оформленный глобус и от души крутануть его. Увидеть малахитовую шкатулку из сказки, а рядом – кусок природного малахита. Подержать тот в руке… Эврика!.. Начальную школу надо наполнить самым сказочным, самым волнующим содержанием!.. Надо создавать детские музеи, где знания о мире подаются в самой радостной и волнующей форме! С учетом достижений передовой науки. И обязательно так, как рекомендуют педагоги-психологи!.. А прямо в классе разложить повсюду немеркнущие следы-экспонаты, какие оставляют на земле природа и лучшие из людей! Чтобы все могли увидеть за ними следы Бога!

– Примерить к ним свой след!.. – продолжила я.

– Вот только на все это сейчас у нас нет времени! Это – Система! – мрачно сказала тетя Маша. И, продолжая о чем-то думать, опустив низко голову, опять тронулась в путь.

– Ничего. Оставим это на потом! – беспечно сказала Нина, всунув ей в руку свой портфель.

Я же почувствовала, что мне хочется идти впереди тети Маши широкими шагами и,  весело напевая: «Да-да-да!»,  перепрыгивать через лужи. 

А отчего это так, – я пока не поняла.

Захотеть же в моем случае что-то приятное, даже если оно непонятное – это значит тут же сделать.

Как-то возле подъезда какой-то проходящий мальчуган с тетрадкой в руке, приостановившись, сказал тете Маше, когда мы возвращались из школы:

– Привет! Давно не виделись, да?..

Я подумала, что это  к тете Маше приехал родственник.

Но как же я удивилась, когда всмотревшись в него, я узнала Илью.

– А, привет, Илья-не-муровец! – тепло отозвалась тетя Маша, – Как ты поживаешь?

Не знаю как тетя Маша, а я его не видела давно. И за это время он вырос и выпрямился, прямо-таки стал ходить и стоять вытянувшись в струнку. И глаза смотрят по-другому – более глубоким взглядом. Отчего они стали еще синей и в ней, синеве, стало больше оттенков.

– Привет, Даша! – бросил он вскользь, немного стесняясь.

Мы разговорились.

И вскоре уже наперебой говорили о чем-то все втроем, никого не стесняясь, потому что Илья остался все таким простым и беззлобным.

Он стал показывать нам свою тетрадку, где была нарисована ласточка. Под рисунком всего лишь с одной ошибкой, которую тетя Маша тут же исправила, было написано крупными печатными буквами несколько коротких предложений. Все они были о жизни ласточек, за которыми, как оказалось, Илья наблюдает в бинокль – а бинокль висел у него на груди. И он в доказательство своих слов тут же приложил его к глазам.

– Погоди, Илья, а разве ласточки не улетели в теплые края? – cпросила я, вспомнив про то, что на улице зима.

Илья ответил, что он наблюдает их в Африке – а на что бы тогда ему нужен бы был бинокль? И немного хвастливо добавил, что прочитал за год детскую энциклопедию про птиц. 

Тут он немного покосился на тетю Машу и, кашлянув, поправился:

– В ней есть картинки всех птиц. И я их теперь всех могу узнавать. Честное самурайское!

– Да мы поняли, Илья, – поддержала его тетя Маша.

И тогда Илья принялся рассказывать, обращаясь больше к тете Маше:

– Понимаете, я хочу стать изобретателем. Я решил подсматривать за природой и брать на заметку то, что она нам подсказывает. Для начала я выбрал ласточек и теперь наблюдаю за ними – особенно за тем как они летят и как устроены их крылья. Я придумал для начала изобрести для людей ласточкины  крылья, которые можно будет, выходя из дому, надевать на плечи и лететь с их помощью куда захочешь - можно даже не работу или просто в магазин. Лететь низко над землей, как летают ласточки перед дождем. Можно даже еще ниже – совсем в полуметре. И тогда другой транспорт станет не нужным. Планета очистится, потому что уйдет в прошлое бензин.

– Молодец, Илья! Ты еще и планете поможешь! 

– А потом я еще хочу дятла как следует рассмотреть. Постараюсь сконструировать дуплорез, который будет работать как его клюв. Хочу посмотреть как дела у бобров – может, удастся подучиться у них работе с упавшими от старости деревьями и сучьями. Тогда лесозаготовками мы  - обеспечены!

– Да ты, Илья, просто государственный человек!

– И мне дадут за это Нобелевскую премию. Кстати, тетя Маша, а вы не знаете, сколько сейчас дают?

– Не знаю, Илья.

Мы еще немного поговорили и Илья спросил, где Нина. Я сказала:

– У нее горло болит.

– Передавай ей привет! И скажи, чтобы она не забывала, что она должна мне тысячу конфет! Помнишь, как мы поспорили с ней на эту тысячу, что я найду и приведу к ней мальчика, который ее любит?

– Помню-помню. Но только ничего не передам Нине – все-таки она еще маленькая для таких вещей. Да и Мамука, которого ты привел, ее обманул – он сначала сказал, что любит ее, а на следующий день – что пошутил. Но Нина все равно в него втюрилась – он ходит в очках, а Нина – хочет быть умной.

Выяснили, что Илья записался в клуб юных изобретателей. 

Все-таки хорошо ходить на кружки. И иметь на это возможность. Я никогда про это не думала, но теперь поняла, что деньги существуют не только для того, чтобы покупать на них продукты и имущество, а и для того – чтобы покупать интересные книги, путешествовать, получать новые знания, вкладывать эти новые знания в дело… Деньги открывают новые возможности. Главное только – с ними, с возможностями, да и с деньгами – не переборщить.

Перед тем как уйти, Илья, что-то вспомнив, сказал:

– А у меня бабушка умерла.

Тетя Маша, посерьезнев, промолвила:

– Знаю, Илья. Моя мама дружила с ней.

– Неужели! – пробормотала я. – Как жалко! Эта та бабушка, которая всегда разговаривала со мной, когда я стучала к вам в дверь, когда хотела вызвать тебя на улицу. Она единственная в вашей семье, кто любил меня… Ой… Илья, прости.

И Илья рассказал такую историю:

– В тот день бабушка, вернувшись с рынка, не зашла в комнату, где играем мы с братиком. Обычно она всегда заходила что-нибудь сказать нам. А тут сразу прошла в лоджию и легла на свой мусор… То есть она спала на матрасе, который стелила на куче хлама, который она доставала из мусорных баков. Этот хлам она чистила и носила продавать на рынок. Мол, для того, чтобы покупать себе сигареты. И отдыхать от нас всех, сидя среди торговцев. Вы наверное все знаете про это – потому что из-за этого из нашей квартиры воняло… Ну, и бабушка, то есть моя настоящая бабушка – потому что та, что теперь умерла, приходилась мне прабабушкой – моя еще молодая бабушка – бывало, не разговаривала из-за мусорки в доме со своей мамой по полгода. И вот она хоть и была тогда дома и видела, что с бабушкой что-то не то, все равно не подошла к ней. Так как они не разговаривали. И вот так прошло с полчаса. А потом ее дочь все-таки пошла в лоджию… Ну, а потом уже моя мама приходит к нам с братиком и говорит: «Дети, бабушка умерла»… Я сразу закричал и расплакался и проплакал, наверное, час. Никто не мог меня успокоить. А моя настоящая бабушка – которая дочь – она не проронила ни слезинки, вы представляете?! Даже моя мама была от этого в шоке, хоть и не подавала виду. И у нас дома теперь про бабушку и не вспоминают. Какие-то они все, даже не знаю как вам сказать… Они как дальние родственники!

После ухода Ильи, я заметила, что тетя Маша кашляет и что вообще лицо у нее осунувшееся, бледное. Видно, совсем мы ее замучили уроками.

Да и простуживаться она стало часто – говорит, что как войдет в школьный вестибюль, так подхватывает там какой-нибудь вирус. 

Сама она посмеивается над собой. Ничего, говорит, зато теперь у меня появится к ним всем иммунитет, а то я по жизни многое пропустила – пропустила кое-какие вирусы и надо бы с ними теперь побороться. 

Чтобы развеселить ее, я стала рассказывать подробности того, как Илья еще в сентябре, когда только началась школа – сосватал Нине Мамуку.

– А кого любит сам Илья? – cпросила машинально тетя Маша.

– Да Ингу…

– Какую еще Ингу?

– Нашу, какую же еще! Разве в нашем дворе есть другая Инга?

– Но она же… взрослая для него. Или я чего-то не поняла?

– Ну и что?.. Какая разница… Инга красивая. Илья тогда передал ей записку, где вывел грузинскими буквами – ведь мама отдала его в грузинскую школу: «Я люблю – тебя. А ты –- любишь Пушкина. Но я все равно целую тебя». Но вы правы – это все пустяки.

Мы уже почти подошли к нашей двери, когда я сказала, потершись о руку тети Маши плечом:

– Тетя Маша, а давайте бабушку навестим?

Тетя Маша, наверное, подумала, что я хочу сходить на кладбище – там уже много наших бабушек. И остановилась, не зная что сказать.

– Я имею ввиду бабушку Лялю, – подсказала я ей.

– А.. ту бабушку, с которой ты летом любила разговаривать, когда та сидела на лавочке возле качелей? Она еще угощала тебя мороженым.

– Да, тетя Маша. Давайте ее навестим – она совсем старенькая и живет одна. Она почти не выходит из дому. Давайте к ней пойдем! Прямо сейчас!

– А уроки?..

– Мы потом сами все напишем – нам Инга поможет.

И мы пошли к бабушке.

По дороге я спросила:

– Тетя Маша, как вы думаете, почему бабушки так любят мусор?

– Ну не все же. Некоторые, как твоя – его убирают и выбрасывают. Да и вас – стараются приучить к порядку.

– Но все равно, получается, и они интересуются мусором. Смотрите тетя Маша – одни бабушки и дедушки любят собирать мусор, а другие – выбрасывать. И при этом все про него думают.

– Ну и что из того?

– Не знаю. Я просто заметила.

Мы долго стучали в дверь с полустертой белой краской, потому что бабушка была почти глухая. 

Наконец, что-то за ней прошаракало и раздался скрипучий голос: «Кто?»

Я долго объясняла бабушке, что я – Даша.

Наконец, она открыла и, сильно всмотревшись в меня, пробормотала:

–Да-а… Ну, захотите.

– Вы меня помните, бабушка Ляля? – сказала я, обняв ее. Бабушка была высокая, и я доставала ей только до груди.

– Помню?... Да, моя милая, конечно. Проходите к столу. А это твоя мама?

– Нет, это моя соседка и учительница.

Мне показалось, что бабушка Ляля на самом деле не узнала меня, но ей захотелось, наверное, иметь такую внучку и она нас приняла и усадила на стол.  

Она была очень худая, костлявая, с вечным выражением скорби в лице, которое было словно припудрено пылью. Комната тоже была как напудренная, несмотря на то, что в ней царили тишина и порядок.

Глядя на бабушку Лялю, я подумала, что когда человек рождается, то он – целый человек. Когда вырастает и становится взрослым – от него остается половина. А от бабушки Ляли осталась только четверть. Хотя вообще-то все должно быть ровно наоборот. Или я чего-то не понимаю?..

– Угощайтесь, пожалуйста, – сказала тетя Маша и выложила из сумки на стол пачку вафель. – За нас не беспокойтесь, нас угощать не надо.

Но бабушка Ляля все равно суетливо достала стаканы, вытерла их от пыли и отправилась ставить чайник на плиту. Да еще и принесла печенье с конфетами, правда, все это было довольно не свежим.

Наконец, нам удалось бабушку Лялю остановить и усадить ее с нами за стол.

Тетя Маша стала предлагать ей помощь. Оставила свой телефон и сказала: «Звоните в любое время. Мы можем и в магазин для вас сходить, и, если надо – в аптеку. Можем проводить в банк за пенсией. В поликлинику можем сводить».

– Спасибо. Но я пока все это делаю сама, хотя мне уже девяносто два года, – сказала бабушка Ляля. А точнее – прокричала. Потому что разговаривали мы так: тетя Маша что-то спрашивала, а я – повторяла это на тон или больше выше. Вот где пригодился мой писклявый голосок – эта бабушка улавливала только его.

Мы пробыли там совсем недолго. Потому что бабушка Ляля все время задыхалась, да и изо рта ее, когда она говорила, вырывался какой-то свист.

Очень мне стало ее жалко. И я сказала:

– Бабушка Ляля, вам нужна палочка, чтобы вы, когда пойдете на улицу, опирались на нее. Чтобы вы нигде не упали. У нашей бабули есть лишняя палка, и я думаю, что она вам ее подарит – наша бабушка не жадная.

– Палку?... Хорошо-хорошо, милая. Знаете, а ведь за последние пять лет вы тут - первые гости. Жалко, что я в юности смеялась над парнями, которые пытались свататься ко мне. Все искала идеал. И вот – теперь сижу как сыч в идеально пустой квартире.

– А у вас что – никого нет?

– Есть двоюродные сестры, племянники. Но я с ними не вижусь с тех пор, как в девяностые племянники вынесли отсюда некоторые вещи, пока я гостила в Москве. Я оставляла им ключи... С тех пор и не общаемся.

Когда мы вышли за дверь и побрели куда-то через сквер, заполненный мамами с колясками, тетя Маша задумчиво проговорила:

– У этой бабушки – чистота.

– Это потому что она весь свой хлам давно продала.  А однажды я видела, как она шла куда-то поутру, согнувшись колесом, и несла в авоське хлеб, который ей, наверное, дали в бесплатной столовой. Вдруг она увидела какую-то незнакомую  девушку и, быстро вытащив батон, стала пытаться всунуть его той в руки. Девушка не понимала, зачем ей батон и чего вообще от нее хотят. И все отодвигала от себя руки бабушки Ляли. А та как закричит: «– А ну возьми! Возьми, тебе говорят!» Но та, конечно, не взяла. А шарахнулась от бабушки в сторону и поскорей убежала... А так она никому не открывает. И вам, наверное, тоже без меня не откроет. Эта бабушка совсем отбилась от рук. Видно, крепко ее обидели.

Тетя Маша задумчиво протянула:

– А и в самом деле, Даша, зачем бабушкам мусор? Наверное, это болезнь.

Я воскликнула:

– Тетя Маша, вы что, не понимаете, бабушки собирают мусор, чтобы быть полезными! А еще, тетя Маша, они хотят сказать: «Я вам не мусор. А если даже и мусор, – ну и что?..»

Тетя Маша ничего на это не сказала. Только удивленно взглянула на меня и ускорила шаг, что-то высматривая впереди себя. Наконец, высмотрела лавочку вдали от тетенек с колясками и, почти рухнув на нее от сильной усталости, провела по ней ладонью.

– Давай присядем, – сказала она.

Но я осталась стоять.

– Я хочу с тобой поговорить, – сказала тетя Маша каким-то неуверенным, виноватым голосом.  – Послушай, Даша... Когда я услышала от бабушки Ляли, что у нее никого нет, кроме племянников- воришек, то чуть было не спросила у нее, а не хочет ли она завещать свою квартиру тебе... Ведь у вас квартиры нет. А у бабушки, получается, есть, но ей некому ее оставить. Но я постеснялась это спросить... Да и не решилась – подумала, что она испугается.

– Тетя Маша, не надо пугать бабушку, – у нее больное сердце!

– Ну вот, Даша, я и услышала то, что хотела. Я и хотела с тобой посоветоваться...  Фух!.. Ты уже ответила. Действительно, если ради квартиры придется испугать бабушку – то не стоит... Но понимаешь, в чем дело. Теперь меня замучает совесть. Мне кажется, что мое отношение к этой бабушке стало нечистым.

– Это из-за того, что вы захотели, чтобы бабушка меня увнучерила?.. Ну и мусор у вас в голове, тетя Маша!.. Бабушка же сама хочет кого-нибудь всем своим одарить. И вы всего лишь угадали это ее желание и пошли ему навстречу.

– Не все так просто. Бабушка могла бы нам не поверить. И – выставить нас за дверь. Потому что ты же сама сказала – ее сильно обидели.

– Трудные вы люди, взрослые. Советую вам, тетя Маша, никогда не думать о таких пустяках. И – пойдемте уже домой.