В оранжерее публицистики
Сборник колумнистики известного писателя – жанр популярный, но имеющий свои издержки. Не всегда удаётся скомпоновать «отборную публицистику», написанную по разным поводам, в гармоничное целое – зачастую возникает впечатление, будто автор, будучи не в силах расстаться ни с одной из драгоценных букв, наскрёб по журнально-газетноинтернетным сусекам всё, что подвернулось.
В этом смысле книга Валерия Попова «Век такой, какой напишешь» выгодно отличается продуманностью композиции и напоминает высказывание Владислава Ходасевича о Фёдоре Сологубе, который «составлял книги приблизительно так, как составляют букеты… Стихи самых разных эпох и отдалённых годов не только вполне уживались друг с другом, но и казались написанными одновременно. Порой … он брал стихи из одной книги и переносил их в другую. Они снова оказывались на месте, вплетались в новые сочетания, столь же стройные, как те, из которых были вынуты».
Тут можно возразить: стихи-то совсем другое дело, ими гораздо проще жонглировать. Но и как прозаик Попов всегда находит способ как-то освежить старые «цветы» в своих букетах – тут название перепридумает, тут выкинет лишнее слово, тут вставит реплику, тут поменяет эпитет – и текст играет новыми оттенками, продолжает жить, не оставаясь мумифицированным, раз и навсегда засохшим, как в гербарии. К тому же иные из вошедших в книгу зарисовок вполне можно отнести к «стихотворениям в прозе». Больше всего их в «климатическом» блоке «Царь природы» (например, «Мороз до слёз» – ода русскому морозу, «приподнимающему душу» и толкающему на подвиги), но есть и юмористические баллады про людей: телефонный скетч «Не спеши, коза, в лес» (концентрат поповского бытового абсурдизма) или репортаж с одного дня рождения «Балласт», где одним из важнейших персонажей, спасающим лирического героя, становится жареный гусь.
Как литературный «флорист» Валерий Попов непринуждённо выбирает из своей обширной «оранжереи», за которой ухаживал полвека, не только сиюминутные злободневные, но и давние, многолетние растения, составляя из них новые композиции, так что его преданный и постоянный читатель в нынешнем сборнике встретит знакомые сюжеты и известных персонажей. Как, скажем, в заглавной мемуарной вещи – «Век такой, какой напишешь» (о ленинградских «прóклятых поэтах» «портвейнового века»), красующейся в центре сборника, в разделе «Между Сциллой и Харибдой». Имеются в виду превратности переходного периода между Сциллой социализма и Харибдой капитализма, но можно понимать и шире. Бывалый плаватель Попов (см. остросюжетный очерк «Среди волн» о любительской попытке покорения Ладожского озера на катере) знает, что на пути писателя много разных «сцилл» и «харибд», скажем, между слишком глубоким погружением в жизнь и умозрительным отрывом от неё. Хитрому Валерию Попову по-прежнему удаётся виртуозно лавировать в оптимальном фарватере и превращать любой случай из жизни не просто в весёлый анекдот, но чуть ли не в притчу с тонкой моралью, как в рассказе «Петербуржцы людей не бросают» – о знакомстве с мастером по обивке дверей. Горький вопрос оказавшегося на мели умельца: «Разве кому сейчас ручная работа нужна?» резонирует в душе писателя, находящего явную параллель со своим трудом: «У меня, между прочим, тоже дела. Мне тоже надо некоторую поверхность буквами покрыть».
Трудно придумать более точную метафору для работы колумниста, пишущего в соответствии с пожеланиями заказчика, а не «по зову сердца», когда вроде бы и душу вкладывать не так уж обязательно, но ведь и выключить её, как мобильник, всё равно невозможно.