Из-под обстрела

По окраинам Горловки с той же интенсивностью, что в 2014-2015 годы, из миномётов и гаубиц стреляет враг, невзирая на перемирие. Перемирий между Украиной и ЛДНР было так много, что никто и не упомнит точное их число. Перемириям давали названия, над которыми жители республик посмеивались: «Пасхальное», «Новогоднее», «Крещенское»... А посмеивались потому, что ни одно перемирие не продержалось более недели или нескольких суток. Особенно смешным оказалось последнее перемирие, получившее название «Бессрочное абсолютное», которое противная сторона нарушила через 14 часов.

Война не прекращалась здесь никогда. Жители Горловки привыкли к стрельбе на окраинах и не обращают на неё внимание. Обращают внимание только те, кто живёт на этих окраинах. Им приходится прятаться во время обстрелов в подвалах.

Сам же город живёт обыкновенной трудовой жизнью. Однако война ходит за нами по пятам. Маховик войны раскручивается. Сейчас, когда я пишу эти строки, слышу, как на линии фронта рвутся снаряды. Они теперь рвутся регулярно: утром и вечером, иногда ночью. Судя по агрессивности речей украинских политиков и интенсивности обстрелов, не за горами применение тяжёлой дальнобойной артиллерии.

Горловка – один из форпостов республики. На карте видно, что город расположен как бы на полуострове, опаляемом с трёх сторон огнём врага. Из-за своей уязвимости Горловка часто упоминается в военных сводках.

Вчера я гуляла с собаками в степи, где есть большой пруд. Сегодня утром встретила знакомую, рассказала о прогулке. Знакомая глядела с ужасом.

– Там же около пруда растяжки!

– Значит, повезло, – пробормотала я.

За семь лет войны мне повезло несколько раз. Однажды в январе 2015-го мы с собакой Чарой собрались на утреннюю прогулку, вышли на лестничную площадку, но я решила проверить, выключила ли газ. Эта минута спасла нам жизнь, потому что, когда я вышла на площадку во второй раз, возле дома разорвались три снаряда. Они разорвались именно там, где мы всегда проходили. Нечего и говорить, что в девятиэтажке вылетели из окон все стёкла. Взрывная волна вырвала моё кухонное окно и в хлам разворотила деревянную раму лоджии. Я храню в ящике письменного стола два осколка, предназначавшихся нам с Чарой. Осколки размером с зажигалку, но очень тяжёлые. Могут завалить слона.

Попадала я и под обстрелы на улице. Люди бежали куда глаза глядят, метались в ужасе и кричали. Самый страшный звук войны – свист летящего снаряда. Это свист самой смерти. Не хотелось бы снова всё это переживать.

Мы снова в ожидании. Снова возле моей входной двери стоит «тревожная сумка» с документами, лекарствами и бутылкой воды.

На степной дороге, где я гуляю с собаками, встретился нам ополченец, идущий на позиции. Я пожелала ему здоровья и победы. А он пожелал мне терпения. В этом пожелании звучала надежда, что всё в конце концов сбудется, как мы мечтаем. И мечты постепенно сбываются. Сегодня я уже гражданка России.

Тридцать три года назад я приехала в Горловку из Иркутска по приглашению местного института иностранных языков. Им нужен был преподаватель истории мировой литературы со степенями и званиями. А когда Союз развалился, мне, как и другим, поставили в паспорт штамп, похожий на клеймо – в чёрной рамке слово «Украина». Но никакой Украины в Донбассе не было, как не было её и в Крыму – самый настоящий Русский мир...

Осталось последнее – исправить историческую несправедливость.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции