Прихлебальное

Когда меня вбивали в землю
и – глубже, глубже каблуком,
я превращался незаметно
в зерно и в хлебе жил тайком.

Жена сказала спозаранку:
– Идём, любимый, поедим!
Разрезал хлеба я буханку,
смотрю – а там сидит Ефим.
Ему сказал невозмутимо:
«Мне аппетит испортил! Фу!
Зачем в еду залез ты, Фима?
Сидел бы, как и все, – в шкафу!»