90 лет розовой майке Джиро д’Италия

«Розовая майка» Джиро д’Италия сквозь десятилетия
 

 
 
  90 лет назад, 10 мая  1931 года, глава Джиро Армандо Кунье (Armando Cougnet,) представил майку лидера, в том же розовом цвете, что и страницы Gazzetta dello Sport, газеты, которая всегда организовывала гонку. Первым розовую майку надел Леарко Гуэрра (Learco Guerra), велогонщик из Мантуи, которого называли «человек-локомотив». Он был чемпионом мира 1931 года, а первым гонщиком, финишировавшим в розовой майке, стал Франческо Камуссо (Francesco Camusso).
 
Организаторы Джиро д’Италия решили, что «Розовая майка» должна сама рассказать свою историю.
 

 
 
 
Розовая майка о 1940-х годах:
 
«1940-е. Были ли они другими, те велогонщики, молодые ребята, которые путешествовали по миру в коротких шортах, как дети, бегущие за воздушным змеем? Кто-то писал, что 1940-е были моим золотым веком. Если это правда, то этим золотым веком я обязана двум из тех молодых ребят, двум, которые более других боролись за меня – за розового воздушного змея. Десять лет я была их игрой, мечтой, трофеем, униформой. Мне было приятно переходить с одних плеч на другие, получать такое огромное внимание, быть такой … желанной.
 
Едва они – Коппи и Бартали – начали бороться за меня, им тотчас пришлось отложить на время свои мечты. И я оставалась в стороне пять лет, пока шла война.
 
Потом, когда мир снова ожил, два этих молодых человека вернулись, готовые сражаться за меня. Я, как и вся Италия, не могла дождаться начала их великолепной борьбы.
 
Знаете, если приглядитесь, увидите, что тогда я была простой шерстяной майкой. Такой как сейчас, меня сделало желание велогонщиков, которые боролись за меня, жаждали меня, носили меня, терпели ради меня снег и зной, глотали ради меня пыль и дождь. Страсть ко мне благодаря дуэли Коппи и Бартали в 1940-е достигла одного из наивысших пиков».
 
Розовая майка о 1950-х годах:
 
«1950-е. Годы, когда вся Италия менялась, неслась вперёд, ускорялась. Всё быстрее страна убегала от послевоенной эры, чтобы с головой нырнуть в современность. И я как барометр и знак перемен, делала то же самое. На дорогах за мной ехали «Веспы» (Vespa – культовый итальянский мотороллер) и скутеры, на альпийских перевалах меня ждали автомобили. Италия летела за новой весной, символом которой я становилась в мае. В 1950-х впервые на финише меня надел иностранный гонщик – Хуго Коблет (Hugo Koblet), и Джиро открылась миру.
 
Я оставалась шерстяной, как и в 1930-х, с остроугольным воротником, застёгивающимся на несколько пуговиц.
Всего год спустя, в 1951, на мне появились первые буквы, ручная вышивка. Казалось, это знак судьбы – на мне вышили имя Ганны (Luigi Ganna), победителя первой Джиро д’Италия. Хотя он не мог носить меня в 1909, ему как будто хотелось связать свою и мою истории. На мне вышили имя команды, названной в его честь. В то десятилетие изменилось всё. От остроконечного воротничка на пуговицах я перешла к застёжке-молнии, что давало ощущение экономического бума».
 
 
Розовая майка о 1960-х:
 
«1960-е. В 1960-м Джиро стартовала из Рима, отмечая старт Олимпийских игр, которые вскоре должны были пройти в столице страны. В тот год я стала не просто символом победы, маяком велогонки, а частью пламени Олимпийского факела, проносимого по всей Италии. В то десятилетие, полное новшеств, множились итальянские дома, в которые я входила благодаря телевидению. В 1963 благодаря блестящему Серджио Дзаволи (Segio Zavoli) (прим. VeloLIVE – Серджио Дзаволи с 1947 по 1962 работал радиожурналистом RAI, а затем стал ведущим телепередач. Он был президентом студии RAI с 1980 по 1986)  появилось телешоу “Il processo alla tappa” («Развитие этапа»), на котором журналисты, спортсмены, интеллектуалы собирались вместе, чтобы поговорить обо мне. В то десятилетие меня дважды носил француз  - Анкетиль, а также итальянцы Балмамион, Джимонди, Памбьянко, Адорни и Мотта.
 
В то время Джиро продолжалась и летом, но не на дорогах, а на пляжах, где дети играли «шариками», на которых были выгравированы имена и лица чемпионов велоспорта.
 
В 1968 году меня в первый раз носил высокий, темноволосый молодой человек с бельгийским акцентом. Как и все, сначала я не поняла, кто он – спринтер, горняк или раздельщик. Я не знала, увижу ли его ещё когда-нибудь. Как и все, я тоже хотела узнать его получше, когда всё чаще и чаще стала находить себя на его плечах. Этого темноволосого гонщика звали Эдди Меркс».
 

 
 
 
Розовая майка о 1970-х:
 
«В 1970-х с меня убрали два классических передних кармана на пуговицах, которые были на мне с самого начала. Велосипеды и техника изменились, еда тоже. На мне появились три достаточно вместительных кармана. Их содержимое с каждым годом становилось всё более продуманным, научно обоснованным и лёгким. Шла эволюция велосипедистов и их велосипедов, вместе с ними менялась и я.
 
Улучшалась ткань, подгонка по фигуре стала точнее. Я меньше сопротивлялась воздуху, в то же время стала впитывать каждую каплю пота и быстро высыхала на солнце. Я стала не только символом рекорда, трофеем, за который сражаются и который демонстрируют. Я стала неотъемлемой частью спортивного действия, всё больше и больше сливаясь с телом гонщика.
 
Я могла прилипнуть к коже Меркса и чувствовать, как на мгновение напрягается его спина перед атакой, когда он сбрасывает Джимонди. Я слышала, как тяжело дышит Джимонди, пытаясь вырвать несколько секунд у Меркса. Я наслаждалась их дуэлью. И чем больше меня добивались, тем счастливее я становилась. К концу этого десятилетия я увидела, как приходит новый дуэт соперников. Они обещали новое шоу - я, как розовое пламя, зажгла дуэль между Саронни и Мозером».
 
 
Розовая майка о 1980-х:
 
 
«В 1981 мне исполнилось 50. Полвека финишных линий, новых историй и мест, новой борьбы на продуваемых дорогах 20 века. Как и каждое десятилетие, это было по-своему особенным. Его открыл Бернар Ино, который надел меня на финише в Милане в 1980. И повторил успех в 1982, а потом в 1985. Его называли «Барсук»  за способность  поймать и не отпускать добытое. Со мной он поступил так же. Участвуя в Джиро трижды, он трижды выиграл меня. Восхищаюсь.
 
Потом пошли годы дуэли Морено Мозера и Джузеппе Саронни, которые зажгли страстью Италию и меня. Они всеми силами старались меня завоевать. В это десятилетие сначала (1983) меня выиграл Саронни, на следующий год (1984) – Мозер.
 
1988 год – ещё одна веха в моей жизни. Впервые велогонщик не из Европы выиграл «Корса Роза». Это был Эндрю Хэмпстен (Andrew Hampsten). Благодаря ему Америка  открыла Джиро. А Джиро открыла Новый Мир. Как я уже говорила, это десятилетие было особенным. На Джиро появились первые велосипеды для разделки, поражающие футуристическими формами. Они выглядели так, будто пришли со страниц научно-фантастического романа. Дисковые колёса, рогатки на руле.
 
Но я не поменялась. Я оставалась той же шерстяной майкой, как будто мне поручили хранить тепло воспоминаний о прошлом в годы, когда совершался прыжок в будущее».
 

 
 
Розовая майка о 1990-х:
 
«1990-е. Назову три имени – Буньо, Индурайн и Пантани. Первый носил меня с первого до последнего этапа на Джиро д’Италия-1990. На тот момент это удалось лишь Джирарденго, Бинде и Мерксу.
 
Индурай и Пантани олицетворяли два разных способа ведения гонки, и, возможно, два разных отношения к жизни. Индурайн держался за меня, чтобы найти силы преодолеть горы. И с невиданной мной скоростью  мчался со мной в разделках, за счёт которых решительно и неуклонно набирал своё преимущество.
 
Пантани был его противоположностью. Он бросал вызов вселенной, вооружённый только своими пятьюдесятью килограммами веса. На равнинах он выглядел как маленькая напуганная птичка. Я так боялась, что замедляю его на таких этапах, становлюсь его якорем, потому он был таким худым. Но когда начинались горы, эта маленькая птичка превращалась в хищную птицу. Его лёгкость становилась оружием, его когтями.
 
Тогда казалось, что вернулся золотой век велоспорта, когда тысячи людей ждали меня на дорогах и выкрикивали приветствия, словно во времена Коппи и Бартали.
 
К трём названным именам добавлю имена россиян Берзина и Тонкова, а также имя Готти и швейцарца Ромингера.
 
И всё же, если бы мне пришлось выбирать воспоминания лишь об одном, я без колебаний выбрала бы лёгкий, неистовый танец  1998 года между маем и июнем, когда я была на плечах Пирата».
 
Розовая майка о 2000-х:
 
 
  «2000-е. Иногда я просматриваю список победителей Джиро д’Италия, как люди, листающие альбомы с фотографиями. И когда я дохожу до страницы 2000, вспоминаю кое-что почти позабытое сейчас. Между 2000 и 2010-ми годами я была на подиуме с восемью итальянскими гонщиками: Гардзелли, потом Симони и Савольделли – дважды с каждым, потом Кунего, Ди Лука, и дважды с Бассо. Поэтому, когда думаю о них, вспоминаю, насколько была значима и ценна для итальянского велоспорта, в какое-то время я стала ещё одной версией итальянского флага.
 
Сейчас я имею в виду не только чемпионов. Я говорю о множестве малышей и подростков, которые вдохновлялись мною, садились на велосипед, влюблялись в этот прекрасный вид спорта. Позже в своей взрослой жизни они могут заниматься чем-то ещё -  работать  на заводах, в офисах, магазинах, но любовь к велоспорту остаётся с ними навсегда. И каждую весну они выходят на дороги, чтобы увидеть, как проезжает Джиро. Когда думаешь о них, понимаешь, что это самый великий дар, который я могла дать Италии, а Италия – мне».
 
Розовая майка о 2010-х:
 
«2010-е. Мы уже в настоящем времени после путешествия в 90 лет. За последнее десятилетие велосипедисты всего мира приезжают за меня бороться. В это десятилетие я слышала гимны Канады, Колумбии, Великобритании, Эквадора, Нидерландов, Испании и Италии. Можно подумать, что почти весь мир меня завоёвывает, но, по правде говоря, это я завоевала весь мир.
 
Сравнивая, как я выглядела в 1931 и сейчас, видно, насколько я изменилась. У меня больше нет заострённого воротничка, я не из толстой шерсти, у меня нет передних карманов. Сейчас я сделана из синтетических тканей, по последнему слову науки, меня шьют по размерам конкретного гонщика.
 
Но сделайте усилие, постарайтесь охватить всю мою историю, и вы увидите, что в сущности я не менялась. Символ, путеводная звезда, воздушный змей, вдохновляющий и дарящий мечту детям. Лоскут розовой ткани, на котором написана история велоспорта. Сейчас мне 90 лет. Я – розовая майка. Моя история продолжается».
 

 
По материалам RCS Sport/Giro d'Italia.com