Банды песни и пляски
"Вестсайдская история" (West Side Story). Режиссер Стивен Спилберг, в ролях Энсел Эльгорт, Рэйчел Зеглер, Рита Морено. США, 2021.
По–хорошему, на этот фильм кинотеатры должны были бы пускать зрителей лишь при условии соблюдения дресс–кода: смокинг или вечернее платье. И даже писать о нем, сев к ноутбуку без галстука, как–то не очень прилично.
Проникнемся торжественностью момента, осознаем символизм произошедшего. Легенда американской режиссуры экранизировала легендарную историю в знаковом американском жанре мюзикла, прославленную другим легендарным фильмом — 60–летней давности. Стивен Спилберг — бог–создатель современного Голливуда. "Вестсайдская история" Леонарда Бернстайна 1957 года — абсолютная классика бродвейского мюзикла. Ее киноадаптация 1961 года, сделанная Джеромом Роббинсом и Робертом Уайзом, — суперхит своего времени, собравший мешок "Оскаров". Когда такие ингредиенты смешиваются в одном коктейле, приправляются именами хореографа New York City Ballet Джастина Пека, худрука Лос–Анджелесского филармонического оркестра Густаво Дюдамеля (оба — звезды и мэтры) и сценариста Тони Кушнера (Пулитцер, две номинации на "Оскар"), экранный результат оказывается практически вне сферы критического анализа. Хороша или плоха с эстетической точки зрения Родина–мать на Мамаевом кургане или (ближе к Вест–Сайду) Свобода Бартольди? Кто ж их оценит — они же не памятники. Они — чистые символы.
Чтобы величие спилберговского мюзикла подавило окончательно, можно вспомнить еще одного причастного к нему персонажа, тоже знакового для англосаксонского лагеря. Вильяма не нашего Шекспира. Ведь "Вестсайдская история" –— парафраз повести, печальнейшей на свете, чье действие Бернстайн с авторами либретто Лорентсом и Сондхаймом перенесли из ренессансной Вероны в Нью–Йорк середины 20 века. Там оно осталось и при Спилберге.
Вот уж воистину великий фильм о великой войне двух равно уважаемых семей. С поправкой на нью–йоркские реалии — двух уличных манхэттенских банд: белой и пуэрториканской.
И лишь когда восторг от соприкосновения с легендой (эдакой матрешкой: легендой, внутри которой легенда, внутри которой…) пройдет, можно будет осознать парадокс. Явленное нам торжество американского большого стиля, вроде как неподвластного времени, на деле — грустный ностальгический праздник уходящих натур. Все тут — герои вчерашних дней, гости из прошлого: включая режиссера и выбранный им к удивлению многих (среди четырех десятков поставленных Спилбергом фильмов до сих пор не было ни одного мюзикла) жанр.
Дело, конечно, не в том, что человеку Спилбергу стукнуло 75. Режиссер Спилберг не стареет — это железная машина по производству фильмов: выносливая, производительная и универсальная. Его профессионализм не зависит от возраста, смены эпох, от моды и жанров. Он может снять когда угодно и про что угодно: про злую акулу и доброго инопланетянина, про Холокост и динозавров, про войну с нацистами Индианы Джонса и рядового Райана, про Тинтина и Абеля. Может для детей и для взрослых, в цвете и в ч/б. Как насчет песен и плясок? Да запросто!
И, разумеется, это будут образцовые песни и пляски — не только поставленные на высочайшем профессиональном уровне, но и соответствующие идеологическим требованиям момента. Скажем, в "Вестсайдской истории" 1961 года пуэрториканскую Джульетту по имени Мария играла русская Наталья Николаевна Захаренко (Натали Вуд). Ныне это расценивается как культурная апроприация и карается пожизненной отменой с четвертованием и конфискацией. И вообще, то кино было полно этнических стереотипов и расовых предрассудков. Спилберг, конечно, таких гадостей себе не позволяет. И латиноамериканцев у него играют сплошь чистокровные латиноамериканцы (чистота крови — важнейший критерий для общества, яростно искореняющего расизм!). В частности, Марию — 18–летняя на момент съемок дебютантка Рэйчел Зеглер.
Другое дело, что сам славный жанр киномюзикла в последние добрые полвека — такой же анахронизм, как не менее славный жанр вестерна. Чего совершенно не отменяет восторг, с которым нечастые мюзиклы в 21 столетии принимаются и засыпаются "Оскарами" ("Чикаго", "Ла–ла Ленд"). Засыпаются — как раз в знак признательности авторам за память о прошлом, за сохранение традиций.
Но главное — и наиболее символичное на деле — это то, что сам Стивен Спилберг, демиург, создавший в 1970–80–х "новый новый Голливуд", выглядит все более чужим в сотворенном им, но изменившемся с тех пор до неузнаваемости мире. Без него, без его сверстников и единомышленников, леваков и детских сказочников из послевоенных бэби–бумеров (Лукаса, Земекиса и пр.), без Инди Джонса, Хана Соло и Форреста Гампа, не было бы теперешних кинокомиксов а–ля Марвел и политкорректных агиток. Правда, бумеры создавали кинематограф подростковый, но не инфантильный, дидактичный, но не агрессивно–идеологический. Маркс, другой благонамеренный еврейский бородач, тоже не предлагал организовывать ГУЛАГ.
Вот и "Вестсайдская история — 2021", пышный юбилейный концерт по случаю 60–летия фильма–предшественника, воздает заслуженные почести той Америке и тому Голливуду, которые мы, бумеры, старики, любили и почитали, но которых давно нет и больше не будет.
Алексей ЕВДОКИМОВ.