Взглядом антрополога

Язык вообще не является чьей–то собственностью и не принадлежит какой–то группе или государству. А свободное владение языком не обязательно означает, что человек ощущает его своим. Петербургские аристократы, о которых писал в "Войне и мире" [Лев] Толстой, по–французски говорили лучше [чем по–русски], но родным считали русский.

К проекту "русский мир" нельзя было подходить по–имперски, заявляя, что единственным центром и хранителем "русскости" является Россия. Такая культурно–языковая политика вызывает отторжение. "Русский мир" надо было строить по принципу признания и уважения разных вариантов русскости, включая разные варианты русского языка и разные способы самоидентификации через язык.

Почему тело Ленина не убирают из Мавзолея? Не потому, что Ленин Путину дорог. Но ему не хочется принимать решение, которое было бы воспринято внутри России и за ее пределами как признание того, что советская история была большой ошибкой. В том, чтобы тело Ленина не трогать, есть своя рациональность. Но при работе с этой историей сегодня это тело можно было бы наделить новыми смыслами. Так часто поступают с проблемными памятниками. Например, можно было бы предложить такой подход — превратить Мавзолей в главный музей советской истории, со всеми ее достижениями и преступлениями, надеждами и разочарованиями. Тело Ленина было бы там очень кстати, ведь вся парадоксальная история СССР пересекается в нем.

России нужен не столько трибунал над прошлым или ритуал "всеобщего покаяния", как некоторые говорят, сколько открытая публичная дискуссия о деколонизации нашей истории. В чем заключается наше прошлое, в чем его положительное и отрицательное наследие, как работать с памятью, какие отношения были внутри Советского Союза с другими республиками, как работала путинская авторитарная система и так далее.

Неудивительно, что режим стал быстро зачищать способы независимой самоорганизации, разрушая остатки независимых СМИ и закрывая интернет–ресурсы. Очевидно, что единственной целью этих мер является не дать большому количеству людей стать единой публикой, частью сообщества со схожими взглядами, желаниями и политическим языком. Без такой публичной организации невозможно действовать сообща.

Мы часто слышим о соцопросах, согласно которым большинство россиян поддерживает власть и в***. Как замечают многие комментаторы, такие опросы мало о чем говорят, поскольку люди воспринимают их как прямое общение с репрессивным государством и, естественно, боятся не выказать этому государству поддержку. Но мне кажется, еще важнее другой факт: большинство тех, к кому обращаются опросы, вообще отказывается отвечать. Человека спрашивают, "вы поддерживаете или не поддерживаете", а он ничего не отвечает. С началом в*** это отказывающееся большинство возросло. Почему? Это попытка избежать серьезных отношений с реальностью, нежелание ставить себя в позицию человека, который активно участвует в системе, и нежелание делать выбор в тех терминах, которые система навязывает. Нарастание этой тенденции — это нарастание позиции вненаходимости.

Часть вины за возникновение путинского режима, безусловно, лежит на финансовых и политических элитах Запада. Их жадность способствовала возникновению путинского государственно–олигархического класса. Они участвовали в его контрактах, преумножая свои и его состояния, покупали его газ и нефть, продавали ему роскошную недвижимость и футбольные клубы, хранили его средства в банках и офшорах. Они способствовали созданию условий, в которых этот диктаторский режим вырос, продолжая это делать даже тогда, когда все сомнения о людоедской природе этого режима исчезли. Главная ответственность за происходящее, за эту в***, безусловно, лежит на Путине и его окружении. Но элиты Запада слишком долго им потворствовали, сами на этом зарабатывая.

/Антрополог Алексей Юрчак, автор книги о последних десятилетиях СССР "Это было навсегда, пока не кончилось"/

–
Фотография: Emilio Morenatti

Написал dinvare на almazami.d3.ru / комментировать