Лиловый горизонт и ультрамарины: всем бы в небо

Николь Броссар. Лиловая пустыня. – Монреаль: TYPO, 2010.

Квебекская поэтесса и прозаик Николь Броссар (отдельные её стихотворения выходили на русском языке) пишет на кристальном французском языке, квебекизмов у неё практически нет, поэтому Париж или Монреаль – в нашем случае значения не имеет.

Писатели не думают о переводчиках, когда создают текст. Этим они отличаются от композиторов, которые вынуждены думать об исполнителях и снабжать музыкальное произведение комментариями. Поэтому интерпретатор романа даже не представляет себе, где «форте», где «пиано», где медленнее, где быстрее и так далее. Писатель никогда не берёт переводчика в расчёт. За редким исключением. Книга Николь Броссар целиком построена на перевоплощении текста, потому что это книга о переводе. Она состоит из трёх частей. Есть, собственно, короткий роман «Лиловая пустыня», написанный как бы на английском (на самом деле на французском) языке. Это книга про девочку-подростка, которая живёт в мотеле матери в Аризоне и большую часть времени проводит катаясь на машине по пустыне, поднимая пыль и размышляя о том, что у неё нет будущего. Спустя несколько лет в Монреале книгу покупает некая переводчица и делает перевод на французский (на самом деле получается с французского на французский). Третья часть представляет собой разбор переводчицей текста – персонажей, сюжета и так далее. Вот эта условно «рабочая часть», пожалуй, слабоватая, по ней видно, что Броссар не переводчик прозы. Но сам перевод «Лиловой пустыни» с французского на французский абсолютно гениален – называется «Лиловый горизонт». Броссар виртуозно работает с синонимами и перефразами, дескриптивной техникой, транспозициями, она дополняет, сокращает, вырезает, добавляет приставки, меняет имена, интерпретирует детективную линию так, что фактически рисует новый сюжет. И всё это ради того, чтобы остаться верной оригиналу.

Мне в романе больше всего нравятся несбыточные пейзажи Аризоны, читаешь, словно смотришь Nation Geographic. А ещё атмосфера потерянной аризонской мечты и необъяснимой тревоги – словно вот-вот произойдёт взрыв. В книге действительно есть странный персонаж (рассказчица называет его «длинный человек»), который лежит на кровати в отеле и планирует вселенскую катастрофу, он ненавидит Америку и хочет разобраться со всеми разом. Мелани, главная героиня, конечно, знакомится с ним. Но спойлеров не будет.

«Я была совсем молодой, но в природе человека уже разочаровалась» – с этой фразы книга начинается. Перевод тоже. А вот заканчиваются тексты по-разному. То, что было кратко упомянуто в оригинале, в переводе расписано и дописано – читатель может ни в чём не сомневаться.

Размышления об отношениях Америки и Европы, отцов и детей, полов, природы и человека Николь Броссар превратила в размышления о языке, о том, на что он способен. Остановит ли он катастрофу? Примирит ли он? Даст ли надежду? Выразит ли любовь? Покажет ли Аризону? А главное: не вступит ли в конфликт с самим собой? Вступит. Нельзя войти в одну воду дважды. И нельзя сказать то же самое.

Когда я спрашивала у самой Николь, считает ли она этот гениальный псевдоперевод адекватным, эквивалентным, имеющим непосредственное отношение к оригиналу… она пожимала плечами и смотрела с иронией: «А какой ответ больше подойдёт для твоего лингвистического разбора? Это просто перевод!»

Мариетта Наварро. Ультрамарины. – М.: Поляндрия No Age, 2023.

Я не тайный агент издательства «Поляндрия», в следующий раз обязательно выберу новинку из другого книжного сада. Но про «Ультрамаринов» не написать не могу.

Роман начинается с цитаты: «Есть живые, мёртвые и те, кто уходит в море». Она принадлежит философу Анахарсису, адепту сократической школы киников. Он был изобретателем, мореплавателем, мудрецом, и ему нравилась идея отказа от всего навязанного социумом – даже от семьи. Цитата многое объясняет, почти расшифровывает содержание книги, действующие лица которой не просто моряки, они ультраморяки, экстраморяки, люди моря, стихии.

Французы любят приставку «ультра». У Алена Сушона есть композиция 1988 года под названием «Ультрасовременное одиночество». В каждом куплете этой песни у какого-нибудь прохожего – в метро, на мосту, на улице – наворачиваются слёзы, как бы без причины.

Герои «Ультрамаринов» не плачут, они изобрели способ не плакать – уходить в море, сбегать от жизни на суше. Получается, работа и своего рода терапия. Проблема возникает, когда корабль внезапно замедляет ход и почти останавливается. При этом ничто не сломано, всё работает, вроде бы всё так же, как и всегда, кроме того, что на корабле после остановки (капитану пришло в голову поплавать) появился вдруг лишний человек. Но команда совершенно новая, никто толком не познакомился, лишнего не определить. Капитан (она дочь великого мореплавателя) пересматривает документы, не понимает, где закралась ошибка.

А замедливший ход корабль всё больше напоминает живой организм, живущий по своим законам. И управление кораблём становится иллюзией, а суша, которую ультрамарины столько успешно избегали, – мечтой.

Интересно, что персонажей как таковых (с портретами, отношениями, своими сюжетами) в книге почти нет. Есть главная героиня – капитан, пытающаяся разгадать тайну, связанную со смертью отца, который ушёл в море, вернулся и больше никогда ни с кем не разговаривал. Остальные – массовка. Кто-то чинит двигатель, кто-то не может написать письмо ревнивой жене, ведь она осталась одна с сыном и не прощает мужу постоянного отсутствия, кто-то борется за власть на корабле.

С одной стороны, книга о том, как прекрасна свобода, с другой – о том, что суша необходима и каждому нужна семья, дом, любовь, почва под ногами.

Те, кто уходит в море, в итоге оказываются просто-напросто теми, кто хочет быть живым, а не мёртвым.

Эту книгу было сложно переводить. Казалось, автор не особенно стремится быть понятым. В какой-то степени язык можно назвать поэтизированным, но на самом деле автор на полную катушку использует гибкость французского языка, внутри которого изначально заложен огромный потенциал для поэзии. Большая часть слов даётся в своём десятом словарном значении, синтаксис витиеватый, порой настолько, что одну и ту же мысль можно интерпретировать совершенно по-разному. Что писатель хотел сказать – понятно. Что именно писатель хотел сказать – ответит только оригинал. Роль вашего покорного слуги-переводчика в данном случае относительно бесполезная. И это… тоже хорошо.