Дмитрий Тютин: На Таймыре рассчитывать можно только на самих себя (ФОТО)

Ослепительная снежная белизна, бесконечный полярный день, трехметровый лед под ногами — вот такой он, апрель на Крайнем Севере. Об экспедиции на полуостров Таймыр на судах на воздушной подушке «Хивус-10», о трудностях и радостях этого путешествия нам рассказал руководитель клуба экстремального отдыха «Экстрим-НН» Дмитрий Тютин.

— Так чем же вас так привлек Таймыр?

— Мне всегда очень нравился Север. Полуостров Таймыр — один из самых малонаселенных и труднопроходимых уголков на планете Земля. Кроме того, на нем находится самая северная оконечность материка Евразия — мыс Челюскин. Дойти до заветной точки смогли лишь единицы путешественников, в то время как на СВП подобный переход не осуществлялся никогда. Мы решили непременно оказаться в этом месте, пройдя через многочисленные водоразделы, поля торошения и море Лаптевых.

— Чтобы испытать себя, технику или, может быть, получить славу первых покорителей мыса Челюскин на этих самых СВП?

— На первом месте была необходимость испытать технику, разработанную специально для Арктики. Ранее в этих широтах, в столь суровых условиях Севера, подобный транспорт никто не эксплуатировал. Поэтому перед нами стояла задача не столько проверить себя, свои способности и опыт, накопленный в предыдущих экспедициях, сколько отработать технические решения и «ноу-хау», примененные в судах на воздушной подушке, такие как, например, защитные покрытия на скеги — надувные баллоны — и новые двигатели.

— Экспедиция, насколько нам известно, стартовала из Нижнего Новгорода, значит, команда далеко не сразу «оседлала» СВП?

— Первая часть маршрута — от Нижнего Новгорода до Игарки — была пройдена на автомобилях. Около четырех тысяч километров этого пути мы преодолели без остановок. Условия были несладкими. От Уренгоя шли исключительно по зимникам, в том числе и по абсолютно диким. В Игарке основная команда пересела на СВП, а водители погнали пустые машины обратно в Нижний.

Мы же спустились по Енисею до Норильска, а дальше через водоразделы направились к Хатанге, ставшей одной из ключевых точек нашего пути. Там есть аэропорт, а значит, сохраняется практически единственная возможность выбраться с полуострова на большую землю или получить запчасти, необходимые для ремонта техники. После выхода из Хатангского залива мы уже не встречали ни местных жителей, ни геологов — никого…

— На каких автомобилях доставлялась команда на Север? Пришлось ли проводить их предварительную подготовку?

— Выбрали две полностью идентичные Toyota Land Cruiser 105. Из опыта наших предыдущих экспедиций мы сделали вывод, что отправляться в дальний путь нужно на абсолютно одинаковых автомобилях с дизельными моторами: одинаковые топливные баки, одинаковый расход, одинаковые динамика и скорость, в конце концов, и запчасти тоже одинаковые. Однако для эксплуатации в северных широтах при низких температурах на них пришлось установить салонные отопители и обогреватели двигателя, зимние шины увеличенного размера, дополнительную оптику, позволяющую двигаться сутки напролет, а также подготовить усиленную подвеску, пригодную для буксировки прицепов массой около трех тонн.

— Даже такие бывалые путешественники, как вы, могут что-то не предусмотреть, отправляясь в столь дальнюю экспедицию?

— Пожалуй, проблема была только с топливом. Мы взяли, как нам казалось, достаточное количество, но для таких условий его оказалось катастрофически мало. Это произошло из‑за большого числа непредвиденных трудностей. Мы никогда точно не знали, что ждет нас за перевалом или через километр после торосов, поэтому вынуждены были постоянно тыкаться носом, как слепые котята. Пройдем часть пути, окажемся зажатыми в торосах — и возвращаемся назад. Такие переходы могли составлять 40–50 километров. Кроме того, приходилось много маневрировать двигателем, то набирая обороты, то резко осаживая его. В отдельные моменты расход достигал полутора литров на километр. В результате мы вынуждены были начать экономить.

Очень много проходили пешком, прокладывая оптимальный и безопасный путь. Кто-то один удалялся на 300–500 метров вперед, оценивал условия, поверхность, рельеф, корректировал направление движения катера и шел дальше. Через несколько километров уставшего члена экипажа сменял другой. Но топливо все равно неумолимо заканчивалось. И вот наступил момент, когда оставшегося в баках горючего уже не хватало ни на то, чтобы дойти до конечной точки пути, ни на то, чтобы вернуться назад.

— Учитывая, что мы сейчас с вами разговариваем, проблему удалось решить...

— Свершилось чудо. При переходе через тундру, за пару километров до моря Лаптевых, мы случайно обнаружили две емкости. Судя по их состоянию, они были брошены там лет 30 назад после завершения геологоразведочных работ. Только благодаря тому, что в одной из емкостей осталось более-менее сносное топливо, мы смогли добраться до Челюскина и вернутся обратно.

— А если бы не случайность?

— Когда до Челюскина было уже рукой подать, мы были готовы идти к нему чуть ли не пешком. Надеялись, если уж будет совсем плохо, связаться с мысом (с пограничниками и метеорологами), чтобы они, выйдя нам навстречу, забросили какое-то количество топлива. Но, как выяснилось позже, техники у них нет никакой, кроме старого «Бурана», на котором боятся отъ­езжать от базы дальше десяти-пятнадцати километров.

— Регистрировались ли где-то, оправляясь в столь опасное путешествие?

— Мы лишь проинформировали ФСБ о том, что будем двигаться в пограничной зоне к мысу Челюскин. Нам сказали: «Если вы туда доберетесь, вам можно будет ставить памятник». Ни о какой помощи в случае непредвиденных ситуаций речи не шло. Никто вообще не верил, что мы дойдем.

— И все же экспедиция оказалась сложнее или легче, чем вы планировали?

— Честно говоря, мы рассчитывали на более простое покорение Таймыра. Когда узнавали ледовую обстановку у архангельских метеорологов, нас заверили, что высоких и сложных торосов в восточной части побережья полуострова не наблюдается. На самом же деле море оказалось непроходимым, а в тундре нам в любой момент грозило то, что мы свалимся в обрыв и разобьем технику. Так однажды и произошло. В условиях плохой видимости при сильном ветре взлетели на перелом рельефа, а внизу оказался резкий спуск в ущелье… Туда мы и угодили. А если бы протянули чуть дальше, то сорвались бы в следующую щель, глубже и опаснее предыдущей. Тогда бы могла пострадать не только техника.

— Много приходилось ремонтироваться? Насколько реально это делать в условиях Арктики?

— Ремонта хватало. При прохождении торосов корпус судна выдерживал большие перегрузки, но иногда все-таки получал повреждения — рвался, ломался. Приходилось снимать защиту подушки, разбирать гибкое ограждение, ставить дублеры и усилители. Кроме того, неоднократно клеили и зашивали скеги, затаскивая их в протопленный салон. Двигатель же ремонтировали просто под тентом. На обоих судах были проблемы с роликом на моторе. В конце концов в море Лаптевых на «340-м» борту он развалился безвозвратно. Нам удалось собрать из двух роликов один и на «366-м» борту вернуться от мыса Сибирского в Хатангу (около 1000 км) за присланными из Нижнего запчастями. Более того, как только мы зашли в порт и сбавили обороты, все «загремело». Тот самый ролик окончательно развалился и на втором катере. Это было очередное чудо, что мы дошли до места. Получив запчасти, собрали новую схему, которая стала работать без сбоев.

— Экспедицию предваряло большое количество тестовых испытаний аэроходов. Что же с роликами так промахнулись?

— На катера были установлены экспериментальные моторы, но в нашем случае дефект выявился далеко от дома.

— Много ли запасов удалось взять с собой на борт?

— У аэрохода на счету каждый килограмм, поэтому брали только самый необходимый минимум. Ели, по большому счету, только то, что удавалось добыть. Оленина и красная рыба у нас были в избытке, а хлеб и картошка считались настоящими деликатесами. На Таймыре за час можно без особого труда наловить 50 килограммов красной рыбы высочайшего качества. Но чтобы сделать лунку — приходилось изрядно попотеть. Сначала трехметровым буром прямо с крыши катера бурили отверстие во льду, а потом еще пробивались до воды.

— А медведи?

— Сначала очень хотелось рассмотреть их поближе, но быстро поняли, какую ошибку совершаем. Весной они очень агрессивны из‑за недостатка корма и могут не просто поинтересоваться, что тут делают люди, но и реально напасть. Без ружья от катера не отходили ни на шаг. Мы специально брали с собой собаку, чтобы она во время стоянок отгоняла овцебыков, оленей и своевременно предупреждала о появлении медведей. Тем не менее однажды нам все-таки «посчастливилось» встретить медведицу с двумя медвежатами прямо по курсу движения судна.

— Ваши самые яркие впечатления?

— Таймыр поражает своим величием, спокойствием, могуществом. Места настолько суровые, что рассчитывать можно только на самих себя. Полуостров показывает, насколько суета большой земли пуста и бессмысленна, буквально заставляет переосознать ценности. Спустя какое-то время начинаешь получать ни с чем не сравнимое удовольствие от того, что просто живешь, видишь и чувствуешь эту красоту. Вообще это была одна из самых авантюрных экспедиций, потому что никто не знал, чем все может закончиться. Цена первопроходства... К мысу Челюскин мы продирались две с половиной недели, а обратно по треку долетели за три дня.

Фотографии предоставлены участниками экспедиции