«Суть моего героя в том, что он решает, дерется, любит и ненавидит»

Статус одного из самых ярких молодых актеров пришел к Леониду Бичевину после фильма Балабанова «Морфий» в 2008 году. Артист Театра имени Вахтангова продолжил работать в кино с такими режиссерами, как Александр Митта, Йос Стеллинг, Николай Хомерики, Александр Котт. Зрители помнят его в роли Марка Шагала, молодого врача, сошедшего с булгаковских страниц, американского шпиона Эштона Айви и декабриста Сергея Муравьева-Апостола. Теперь артист примерил образ искусного решалы Александра Юматова — главного героя нового сериала РЕН ТВ «Расплата». Первая серия вышла в онлайн-кинотеатре Wink 16 мая. О ставке российской сериальной индустрии на исторические криминальные драмы, фантастической составляющей своего героя в «Расплате» и о том, почему актер не хочет сниматься в сказках, Бичевин рассказал в интервью «Известиям».

«Люди, далекие от нас, очень интересны для актеров»

— Поймать вас на интервью было непросто. Мы с вами беседуем сразу после ваших проб в новый проект. Даже немного удивилась, что вы еще на пробы ходите. Мне казалось, что сценарии уже пишут под вас.

— Когда бы это произошло (смеется).

— Но предложений вам сейчас много поступает?

— Мне хватает.

— Говоря о сериале «Расплата», задам, пожалуй, не самый любимый вопрос и для актеров: как этот проект появился в вашей фильмографии?

— А почему он не самый любимый?

— Потому что в ответ обычно говорят, что агент просто прислал пробы. Но мы же подразумеваем, что актеры не просто так соглашаются на определенные роли.

— Бывает, что может просто зацепить сценарий. Главное, чтобы не было скучно. Мне нравится, когда диалоги интересные. Здесь непростой герой, а люди, которые очень далеки от нас, очень интересны для актеров. Объем роли тоже не последнее значение имеет. А здесь у меня она главная.

— «Расплата» продолжает сложившийся тренд на интерес к не самым простым временам в истории страны. Мы следили за разборками в «Слове пацана», недавно на РЕН ТВ вышел сериал «Зло» про советскую мафию 80-х. Почему же зрители ностальгируют по эпохе, хотя многие ее даже не застали?

— Это не совсем про ностальгию. «Слово пацана» я смотрел не целиком, но в целом романтики там мало. Ностальгия же предполагает, что ты скучаешь и жалеешь о каких-то временах, думаешь о них с теплом. Скорее всего, это просто попытка задаться вопросами, найти параллели с нашим временем. Понять, откуда у этого всего растут ноги. Кто-то на этом вырос. Меня же все эти криминальные истории минули. У меня было относительно спокойное детство.

«Проблема Юматова в том, что он пытается усидеть на всех стульях сразу»

— Вашего Алекандра Юматова в сериале назвать хорошим парнем сложно, но и злодеем он тоже не является. Как вы создавали своего героя? И к чему он тяготеет больше?

— Мне кажется, его трудно подвести под какую-то конкретную оценочную категорию. Хорошего в нем больше или плохого? Это сложно. Так можно сказать почти про любого.

— Он в целом решала, но в повседневной жизни такого человека сложно представить.

— Мне, кстати, тоже. Он что-то постоянно решает, но к реальности это мало имеет отношения. А еще такие, как он, сами не дерутся, на эту роль есть другие кандидаты. Юматов же соединяет в себе все эти качества, поэтому он такой фантастический. Решает, дерется, любит, ненавидит. В этом на самом деле и есть ответ на вопрос, в чем его суть. Он никуда не вписывается. Юматов пытается усидеть сразу на всех стульях, и в этом его проблема.

— Вас называют последним балабановским артистом. Вы снимались у Николая Хомерики и Александра Митты. В театре работали с Юрием Любимовым и Юрием Бутусовым. Репутация одного из самых ярких и успешных артистов давит на вас?

— Честно, я про себя такое даже не слышал.

— Вы разве ничего в интернете о себе не читали?

— Стараюсь ничего не искать про себя. Я очень ранимый человек, и на меня это всё может плохо повлиять.

— К социальным сетям артистов сейчас пристальное внимание. Стоит ли вашим коллегам, например, высказываться по злободневным острым вопросам?

— Это просто вопрос личной ответственности.

— Но нет ли ощущения, что творческие люди стали более осторожными? Самоцензура чувствуется?

— Я ее всегда ощущал. Это не зависит от сиюминутной ситуации. Это зависит от того, как ты себя видишь.

«Я не собираюсь доказывать, что могу что-то улучшить в нашем кино»

— Сейчас российский кинематограф как раз переживает сказочный бум. Вы вроде бы в сказках еще не снимались. Не хотели бы?

— Есть одна сказка с моим участием — «Жили-были мы». Но там я играю реального папу, который с дочкой попадает в волшебный мир. А сказочных персонажей правда не играл. Но и не очень хочу. Я сейчас стою на распутье. Возраст, да и ситуация в карьере складывается таким образом, что мне захотелось попробовать себя в новом качестве. Я отучился на режиссуру, снял короткометражку «Родительский день».

— Что вы бы хотели принести в российское кино как режиссер?

— Наш кинематограф такой, какой есть. Он движется в своем русле. И я не собираюсь спорить или доказывать, что могу что-то улучшить в нашем кино. А вдруг не смогу? Всё это будет ясно впоследствии. Если любить, честно увлекаться и стараться развиваться в этом направлении, осваивать профессию на ремесленном уровне, то, может быть, есть какой-то шанс, что я что-то принесу в наше кино. Мне бы хотелось суметь что-то сказать, преодолеть какое-то косноязычие. Но для этого надо сильно постараться.

— А сколько при этом у вас времени остается на сцену? Репетируете ли в Театре Вахтангова что-то новое?

— Недавно мы выпустили большой спектакль «Обыкновенное чудо», и пока больше у себя в театре я ничего не репетирую. Но работаю на стороне. Постановка называется «Четыре картины», новый для меня опыт современной драматургии. Это проект независимого театрального агентства «Антракт» Кирилла Заякина.

— Антрепризная история, получается?

— Нет, они себя так не позиционируют, поэтому не приветствуют, чтобы их так называли. Подход здесь действительно другой. Спектакль выйдет 5–6 июля.